Валентинка. Дмитрий Юрьевич Суслин

зачем? Голову намочить. Разве ты не знаешь, что лучше стричь влажные волосы? Они ровнее ложатся и работать с ними проще.

      Она отвела меня в ванную и над раковиной с помощью душа намочила мне голову. Немного воды затекло мне за шиворот, и я захихикал.

      – Ты чего? – спросил меня Лешка, который вертелся рядом.

      – Вода холодная!

      – Я уже закончила, – сказала Катя и обернула мне голову полотенцем, прямо как в настоящей парикмахерской. – Идите, клиент, на место.

      Я сел на стул перед зеркалом. Катя достала из своего пакета всякие парикмахерские инструменты: щетки, расчески, ножницы, большие и маленькие, – и разложила их на другом стуле.

      – Надеюсь, фен у вас есть, – вдруг озабоченно сказала она. – Иначе мне придется бежать домой.

      – Есть, – не задумываясь, выпалил Лешка. – Мамин. Сейчас принесу.

      Он кинулся в ванную за феном. А Катя стала вертеть мою голову и рассматривать ее со всех сторон. Затем она взяла книгу и сказала:

      – Итак, что тут написано? «Тщательно расчешите влажные волосы и выделите теменную зону пробором». Все понятно!

      Она провела расческой по моей голове и нагнула ее так, что я мог видеть только свои ноги. Лешка принес фен и, устроившись рядом, запыхтел от любопытства.

      – А теперь начинаем стричь, – объявила Катя. – Это вовсе не трудно. Я вчера целый вечер тренировалась на бумажных листочках. Чик, чик и готово.

      И она защелкала ножницами. Мои волосы полетели на пол.

      – Здорово! – восхитился Лешка. – А можно я тоже почикаю?

      – Ну уж нет! – подал я голос. – Пусть стрижет специалист! У тебя, Лешка, руки кривые. Ты еще меня оболванишь. Не давай ему, Катя. Сама стриги.

      Катя ловко орудовала ножницами, то и дело заглядывая в книгу.

      – Значит так, выделяем нижние пряди. Окантуем их. Дима, не вертись! Вот здесь надо стричь прямым срезом, а потом косым. Так, ухо мешает. А ну-ка, Лешка, подержи ухо.

      – Ай! – заорал я, потому что Лешка так грубо схватил мое ухо, что я даже дернулся. – Осторожнее держи. Не хватай так. Больно же!

      – Да, Лешенька, – проворковала Катя, – будь нежней.

      – Ай! – снова заорал я, потому что теперь Катя кольнула меня острыми концами ножниц прямо в голову за ухом. – Да вы что, оба меня покалечить хотите?

      – Какой нервный клиент попался, – хмыкнула Катя. – Не дергайся, тогда ничего не будет. И молчи. Потому что, когда человек разговаривает, у него голова шевелится. Так можно и глаз выколоть.

      Испугавшись, что мне выколют глаз, я замер, а Катя продолжила свою работу.

      – Он у вас всегда такой неженка? – ехидным голосом спросила она у стоявшего рядом брата.

      – Да, его ни один парикмахер стричь не хочет, – без зазрения совести соврал Лешка.

      У меня даже в глазах потемнело от такой наглой лжи. Нет, каков мой братец! Это надо же такое сказать! На самом деле не я, а он не умеет вести себя в парикмахерской. Мама с ним с самого детства мучается. Когда Лешка был маленьким, его в кресло чуть не силой усаживали, а потом он начинал так вертеться,