Теорема тишины. Даша Сиротинская

паутину.

      – Да вы не огорчайтесь так, хозяин, – сочувственно сказал Профессор. – Конечно, не ваша вина, что у вас тут селится всякое невежественное отребье. Ваше дело, сами знаете, нехитрое – сдавать комнаты гостям столицы. И спрос с вас соответствующий.

      Я ничего не ответил, потому что боялся поперхнуться гвоздями, и Профессор добавил:

      – Вы угощайтесь, пожалуйста, виноградом. Лидия просила, чтобы мы вам непременно предложили.

      – Да на него тут нету уже, – влез Ланцелот. – Слышь, самоделкин! По всему видать, гроза сегодня будет – зверь. Я это нутром чую, у меня, знаешь, вот тут справа как начнет ухать, так хоть вставай в очередь за билетами на гильотину, черт знает что. Лютая гроза! Может, у тебя тут опасно, а?..

      – Не желаешь оставаться – отправляйся на все четыре стороны, – сказал я спокойно и вздохнул. Я думал о том, что гроза мне совсем не на руку. Ливень может размыть весь мой сад, а он и без того еле теплится.

      Ланцелотово дикарское чутье его не обмануло – к вечеру и вправду разбушевалась гроза, и в доме начался жуткий, прямо-таки нелепый переполох. Выяснилось, что Профессор боится грозы. Поднялся ветер, начали хлопать ставни, занавески всех цветов – прозрачные и золотистые, зеленые, коричневые, кружевные и ситцевые, шелестящие, шуршащие, атласные и бархатные, – развешенные мной как рыболовные сети, чтобы ловить в них драгоценный лесной солнечный свет, – вытянулись через комнаты тревожными знаменами, а Профессор бегал по лестницам как полоумный и пытался поскорее захлопнуть все окна, тяжело дышал и поправлял очки. Мы втроем сидели в Круглой комнате и глядели на него с раздражением. Как только он вбегал в очередную комнату и больно ударялся обо что-нибудь невидимое в темноте, Лидия ядовито выкрикивала ему вслед:

      – Не возьму в толк, профессор, как это вам дали ученую степень, вы же ни капли не смыслите ни в одной естественной науке! Ведете себя как несмышленое дитя! Поймите, наконец, наш Хозяин достаточно опытный человек, чтобы обезопасить свой дом от грозы! Не обязательно же всем быть такими недотепами, как вы! Ему бы, по-хорошему, и следовало присудить докторскую степень!

      – Ах, Лидия, пощадите меня, – жалобно подвывал Профессор с верхней лестничной площадки. – В конце концов, каждому позволительны небольшие слабости… Я же не только за себя беспокоюсь… Ведь всегда следует допускать вероятность…

      Лидия слушала его и смотрела в потолок с отвращением.

      – Вы просто смешны! – громко заявила она и добавила: – Вы слышите меня?

      Профессор свесился через перила, на секунду куда-то подевал свое обычное младенческое выражение лица и заметил:

      – Дорогая моя, вы такая безжалостная, что аж скулы сводит.

      Снаружи стало темно и заскрипели сосны на разные голоса, как исполинский орган, закачались, словно хрупкая осенняя трава под зеленым ветром, откликаясь на поступь незримого, одряхлевшего, страшного бога. Пес взбежал на крыльцо, глаза его горели азартом, восторгом и ужасом, а шерсть была наэлектризована и пахла металлом, –