Мясники. Крайне жестокие и малоизвестные преступники из прошлого века. Гарольд Шехтер

поочередно вызывать свидетелей, начиная с доктора Шэпли, который подробно рассказал о результатах вскрытия. Несмотря на холодную клиническую манеру, в которой он описывал жуткие травмы, нанесенные жертвам, – а может быть, и благодаря ей – его показания произвели на слушателей огромное впечатление. Вслед за Шэпли выступили несколько соседей Дирингов – Джон Гулд, Роберт Уайлс и Абрахам Эверетт, – которые рассказали о своих тревожных находках на ферме: о голодающем скоте, разграбленном доме, человеческой ноге, торчащей из стога сена в амбаре. Главный детектив Бенджамин Франклин описал, как были обнаружены тела, а офицер Доусон Митчелл рассказал, что нашел труп Корнелиуса Кэри, погребенный в глубине сеновала[111].

      После перерыва на обед, во время которого Пробста отвели в соседний ресторан, где он не притронулся к предложенному ему ростбифу с овощами, вместо этого съев большой кусок торта с заварным кремом, процесс продолжился и свои показания дали Джейн Гринвелл, Теодор Митчелл и Маргарет Уилсон – трое людей, общавшихся с Кристофером Дирингом в последнее утро его жизни[112]. Последним свидетелем дня стала Лавиния Уитмен, проститутка, с которой Пробст лег в постель через несколько часов после убийства Дирингов. Один из зрителей в зале суда был поражен ее поведением на суде. «Какой бы порочной ни была эта особа, – писал он, – она все же сохранила в своем женском сердце достаточно благочестия и доброты, чтобы содрогнуться… при одном только виде чудовища Пробста». Со своей стороны, Пробст, который в течение всего дня сохранял совершенно безразличный вид, казалось, позабавился ее показаниями, хихикая, когда она рассказывала о тех грошах, которые он заплатил ей на следующее утро[113].

      Суд удалился в 18:00. Снаружи здания отряд из 150 полицейских сдерживал огромную толпу и расчищал путь между выходом и ожидающим тюремным фургоном. Через пять минут Пробст в сопровождении шефа Рагглса вышел из здания и поспешил к повозке, в то время как толпа вновь осыпала его «оглушительными воплями, шипением, криками» и проклятьями, которые «возносились до самых небес»[114].

      14

      Продолжая тщательно представлять доказательства против обвиняемого, окружной прокурор Манн начал третий день процесса с вызова свидетелей, которые общались с Пробстом в период между убийствами и его арестом: салунщиков Фредерика Штрауба и Кристиана Море, трактирщика Уильяма Лекфельдта и ювелира Чарльза Олльгира, который купил украденные часы и цепочку Кристофера Диринга. Хотя их показания не оставили сомнений в виновности Пробста, наибольшее эмоциональное впечатление на слушателей произвели два последних свидетеля обвинения[115].

      Первым из них была пожилая мать Элизабет Долан, которая опознала различные предметы, найденные у Пробста, – саквояж и бумажник, часы и цепочку, а также различные безделушки – как вещи ее дочери.

      «Когда, – спросил Манн, – вы в последний раз видели свою дочь живой?»

      «В

111

“Trial of Anton Probst,” 1, 8.

112

Там же.

113

Там же, 8; см. также Alexander, Dearing Tragedy, 42–43.

114

“Trial of Anton Probst,” 8.

115

Mann, Official Report, 54–57.