Мясники. Крайне жестокие и малоизвестные преступники из прошлого века. Гарольд Шехтер

Эллисон начал процесс, поручив секретарю Джорджу Х. Муру зачитать обвинительное заключение, в котором утверждалось, что Антон Пробст, «не имея страха Божьего перед глазами, но будучи движим и обольщен по наущению дьявола, в седьмой день апреля в год Господа нашего тысяча восемьсот шестьдесят шестой… с помощью силы и оружия и так далее, злонамеренно совершил нападение, совершив убийство Кристофера Диринга»[102].

      Затем Пробста попросили встать и поднять правую руку.

      «Что вы скажете? – спросил Мур. – Вы виновны или невиновны?»

      «Не виновен», – ответил Пробст.

      «Как вас будут судить?»

      «Богом и моей страной», – ответил обвиняемый.

      Выступая, как сообщает один обозреватель, «голосом, не лишенным эмоций», Мур произнес шаблонный ответ: «Да пошлет вам Господь благополучное избавление».

      Следующей задачей на повестке дня был отбор присяжных, и этот процесс занял все заседание. Было опрошено более 40 кандидатов в присяжные: лавочники и моряки, торговцы и рабочие, портные и инструментальщики, маляры, колесники и другие. Каждому из них был задан один и тот же набор вопросов:

      «Сформировали ли вы или высказали мнение о виновности или невиновности подсудимого?»

      «Можете ли вы как присяжный без предубеждения или пристрастия к заключенному вынести беспристрастный вердикт по существу поставленных перед вами вопросов после полного изучения всех показаний по делу?»

      «Имеются ли у вас какие-либо колебания по поводу смертной казни, которые не позволили бы вам вынести вердикт о виновности в убийстве первой степени, если бы того требовали доказательства?»

      Большинство из них отпустили, после того как они признались, что внимательно следили за ходом дела в газетах и сформировали непоколебимое мнение о виновности Пробста. Другим было отказано по разным причинам. Дэниел Найт объяснил, что страдает от «кровоизлияния в желудок» и не может сидеть дольше часа. Бенджамин К. Гомер пришел с письмом от своего врача, «удостоверяющим его крайнюю хроническую глухоту». Сэмюэля Лонга отпустили после того, как он заявил: «У меня нет предубеждения против заключенного, но я считаю его виновным». Один из потенциальных присяжных, Джеймс М. Бейтл, вызвал смех у присутствующих. «Я мог бы справедливо рассмотреть дело, если бы смог удержать в голове все доказательства, но я очень недалек умом, – объяснил он. – У меня очень плохая память. Иногда мне могут сказать что-то, что я забуду уже через две секунды». Затем, как бы оправдывая этот изъян, он добавил: «Я жую много табака»[103].

      К тому времени, когда в час с четвертью объявили перерыв, было отобрано 10 присяжных. Пробст, в окружении отряда из 20 полицейских, сидел на протяжении всего процесса с «непоколебимым» выражением лица, «склонив голову на грудь и опустив глаза в пол»; после перерыва его усадили в фургон. Вернувшись в Мойяменсинг, он был помещен в камеру, где «его руки были скованы наручниками, чтобы предотвратить его самоубийство, а сам он был прикован к болту в полу железной

102

Sellers, Classics of the Bar, 271.

103

“Trial of the Murderer Probst”; Mann, Official Report, 6-10.