За правое дело. Василий Гроссман

собрался», – подумал Новиков.

      – Вот, у меня все, – сказал Быков. – Можете быть свободны.

      25

      Новикова вызвали к одиннадцати часам вечера. Рослый автоматчик одновременно почтительно и фамильярно спросил вполголоса:

      – Вам куда, товарищ полковник?

      Ощущение, возникавшее у Новикова в приемной командующего, всегда было одинаково, где бы ни расположился штаб – в сумрачных высоких залах старинного дворца или в маленькой мазанке с веселым палисадником. Всегда в приемной на окнах висели занавески и стоял полумрак, а люди говорили шепотом, то и дело оглядываясь на дверь; всегда генералы, ожидавшие приема, казались взволнованными, и даже телефоны звонили приглушенно, боясь потревожить торжественную обстановку.

      В приемной ожидавших не было, Новиков пришел первым. За письменным столом сидел секретарь военного совета Чепрак, с желто-серым лицом человека, спящего днем и работающего ночью. Чепрак, нахмурившись, читал книгу.

      Ординарец в медалях ужинал, поставив на подоконник тарелку. Увидя Новикова, он со вздохом поднялся и, лениво ступая, грустно позвякивая медалями, ушел с тарелкой в соседнюю комнату.

      – Нету? – спросил вполголоса Новиков и кивнул на дверь.

      – Есть, у себя, – ответил Чепрак не тем голосом, которым он обычно разговаривал в приемной, а самым обычным, которым говорил в столовой, и, похлопав ладонью по книге, сказал: – Вот жили мирные люди!

      Чепрак встал и прошелся по комнате, потом подошел к подоконнику, у которого только что ел ординарец, и знаком пригласил Новикова. И когда Новиков подошел к нему, Чепрак, вдруг перейдя на украинский язык, которого Новиков от него ни разу не слышал, сказал:

      – Чи вы чулы?

      Новиков вопросительно глядел на него, и Чепрак, заглянув ему прямо в глаза своими умными, всегда насмешливыми, прищуренными глазами, сказал:

      – Вы, мабудь, знаете, хто зараз Южным фронтом командуе?

      – Знаю.

      – Ни, мабудь, зналы, а зараз не знаете, бо вже не командуе. – И, откинув голову, оглядел Новикова, поражен ли он новостью.

      Новикова известие не потрясло, но он видел волнение секретаря военного совета и понял, чем вызвано это волнение. Он видел, что Чепрак ждет от него вопросов или хотя бы вопросительного движения. Но Новиков не задал вопроса и не кивнул вопросительно.

      – Все теперь может быть, мало ли что. – И Чепрак развел руками. – Был один такой разговор: слишком привыкли отступать от Тарнополя до Волги, психология стала такая – отступать да отступать, – говорил он, видимо повторяя слова, ставшие ему известными. – Вот и штаб наш двенадцатого числа переименован из Юго-Западного в Сталинградский. Теперь и нет такого направления, юго-западного.

      – Это кто сказал? – спросил Новиков.

      Чепрак улыбнулся и, не отвечая на вопрос, сказал:

      – Могут наше управление вывести в резерв, отведут, поставят где-нибудь за Волгу, а Дон поручат новому фронту. Сформируют новый штаб, а?

      – Это ваше предположение?

      Чепрак