Векавес. Максим Бочкарев

и приобретали другой вес. Но в то же время Ратибор чувствовал, что не только промокает…

      Еще было чувство облегчения, пелена тумана истинно очищала его. Он физически ощущал, что словно слой за слоем смываются с него тревоги, печали, становилось легче дышать.

      Чем дальше углублялся он в туман, тем спокойнее становилось на душе. Приходило чувство уверенности, что все будет хорошо – он сможет все исправить…

      Но не в обычный туман попал наш герой, Вечный Туман это не только всеочищающий фильтр…

      А вот следующий за воином Шатун очень хорошо знал, что всякому идущему, особенно впервые, Туман обязательно преподнесет какой то «сюрприз». И он очень хотел посмотреть, как прекрасно физически развитый витязь, справится с испытанием «внутренним».

      Давно Ратибору не было так легко, он шел и думал, что неведомое место где ему было суждено очутиться не такое уж и лихое.

      Из неги облегчения его вырвал голос, Ратибор даже остановился. Голос был настолько родной и знакомый, что услышав его здесь, голова отказывалась верить.

      Вдруг впереди, слева от торной тропинки, по которой шел наш герой туман стал словно таять, проявляя небольшую полянку. И тут неустрашимый воин вздрогнул – на полянке стояла его матушка и протянув руки к нему, звала по имени: «Ратиборушка, сынок! Где ты был так долго? Я искала тебя, но не нашла! Я звала тебя, но ты не шел! Иди ко мне! Посиди со мной, мой сыночек. Положи голову мне на колени и я расчешу твои буйные волосы, вижу давно голова твоя по моему гребню скучает!»

      «Ну вот, началось!» – полушепотом произнес Шатун, видя, что идущий впереди витязь встал, как вкопанный.

      Ратибор же в этот момент испытывал не страх, чувство это он практически не знал. Его охватил скорее животный ужас, где то на бессознательном уровне, ибо не тот факт поразил его, что в этом неведомом мире встретилась ему матушка, а то что ее не стало когда Ратибору было восемь лет…

      Образ матушки часто являлся ему во сне и он всегда просыпался со слезами на глазах и комом в горле. Даже годы не смогли излечить его память.

      В груди Ратибора словно разожгли костер, в висках он слышал собственное сердце. Он посмотрел на свои руки – они дрожали.

      Его левая нога уже было дернулась сделать шаг, как Туман выкинул новое коленце – справа от тропы, воздух так же задрожал и пелена стала полупрозрачной проявляя точно такую же полянку, что и слева. И на полянке той стоял высокий, красивый юноша.

      Ратибор смотрел на совсем молодого мужчину и пытался вспомнить – где он его мог видеть? Размышления его прервал сам незнакомец: «Ну здравствуй Ратибор! Ты не узнаешь меня?»

      Витязь ничего не смог ответить, лишь часто замотал головой в знак отрицания.

      «Ну вот! Печально мне от того!» – грустно сказал юноша и многозначительно посмотрел в сторону матушки Ратибора.

      «Видишь, как бывает матушка! Встретились два братца кровных и не признал один другого!» – продолжил еще более грустным голосом