ПО ЛИНИИ Е. Сергей Ветер Северный

госпожа? – старый дворецкий приподнял одну бровь.

      – Лин… Конечно, знаю… Но…, – она не успела продолжить фразу, как слуга удалился, что-то бормоча.

      Я тем временем начал складывать шахматы. Азира стала мне помогать.

      – Простите мне моё любопытство, дорогой Рад. А какая ваша любимая фигура в шахматах?

      Я позволил себе легко улыбнуться и ответил:

      – Пешка… Это самая слабая и самая сильная фигура. Она способна к эволюции, если ей, конечно, суждено достичь последней клетки.

      Девушка задумчиво вращала в руке пешку.

      – Видимо, в вашем сознании благодаря пешке рождается ассоциация, устремляющая Вас к Страннику, – подметила Азира и убрала фигуру.

      – Вы очень наблюдательны. Это так. Мне хочется разгадать секрет Странника и осуществить мечту всех нетленных: родиться в другом мире, – сказал я.

      Шахматы были убраны.

      – Рад, это желание несбыточное. Этого Странника никто и не видел. Возможно, он всего лишь вымысел, который облегчает нашу участь, – тяжело выдохнула моя собеседница.

      Я посмотрел в окно и задумчиво сказал:

      – Знаете, дорогая Азира, за эти годы я сам приходил к выводам и решениям. Пока не прочувствую что-то на себе, я буду сомневаться в этом. Посему, давайте не будем отвергать существование Странника. К тому же, меня прельщает сложность решения задачи, которую он оставил после себя.

      – То есть, пытаясь решить эту задачу, вы хотите реализовать весь свой потенциал? Так сказать найти свой предел? – предположила девушка.

      Я улыбнулся оконному отражению.

      – Странник, как пешка, на последней линии стал фигурой. Но потом Странник преодолел ограничения доски, шагнул за границу восьмой линии и ступил на девятую клетку,преодолел рубеж возможностей нетленного. На его примере я пришел к выводу, что предел – это гибкая граница, которую по силам преодолеть. Мы, впрочем, как и люди, сами ставим себе пределы – превращаем границы в каменные стены. Мы загоняем себя в рамки необходимости, обыденности, невозможности и безвыходности, тем самым лишаем себя силы. Живем в рамках, а что же сокрыто за ними? – Я оторвал взгляд от окна.

      На лице моей собеседницы читалось легкое замешательство.

      – Дорогая Азира, не слушайте меня. Вы вправе и не принимать моей точки зрения. То, во что Вы верите, и будет законами, канонами или правилами, по которым будет строиться ваш жизненный путь, – мягко сказал я.

      – Ваш ужин, господа! – прервал нашу беседу Лин.

      Мы замолчали, наблюдая за действиями дворецкого. Старый слуга расставил блюда, потушил свечи в люстре специальным гасильником и зажег стоящие на столе. Откланявшись, Лин удалился.

      Мы приступили к трапезе. Ну, если быть точным, то ел я один. Девушка задумчиво глядела на вилку.

      Я прожевал и, улыбнувшись, спросил:

      – Что гложет Вас, друг мой?

      Вздрогнув, Азира вышла из оцепенения и посмотрела в мою сторону.

      – Мне, право, неловко прерывать вашу трапезу и…, –