Любовная лирика Мандельштама. Единство, эволюция, адресаты. Олег Лекманов

«зыбкий», то есть – с точностью не определяемый. Может быть, «образ», который лирический субъект «не мог в тумане осязать», – это загадочный и не дающий себя познать Бог, а может быть, это смутные очертания человека, например женщины, в которую влюблен герой. Отметим, во всяком случае, что в этом стихотворении герой силится распознать искомый «образ» «в тумане», как и в зачине любовного стихотворения предыдущего, 1911 года: «Ты прошла сквозь облако тумана…».

      В еще одном стихотворении, написанном (предположительно) в 1912 году и, в отличие от стихотворения «Образ твой, мучительный и зыбкий…», не вошедшем в «Камень», женщина, как и в четверостишии 1908 года «Из полутемной залы, вдруг…», показана в стремительном движении и только на короткое время:

      Тысячеструйный поток —

      Журчала весенняя ласка.

      Скользнула-мелькнула коляска,

      Легкая, как мотылек.

      Я улыбнулся весне,

      Я оглянулся украдкой —

      Женщина гладкой перчаткой

      Правила – точно во сне.

      В путь убегала она,

      В траурный шелк одета,

      Тонкая вуалета —

      Тоже была черна…65

      Использованный в этом стихотворении для описания движения женщины глагол «убегала» правомерно назвать ситуативным синонимом глагола «выскользнула», употребленного со сходной целью в четверостишии «Из полутемной залы, вдруг…»: «Ты выскользнула в легкой шали». Мотив «вуалеты» ранее возникал в стихотворении Мандельштама 1910 года «Медлительнее снежный улей…». Наконец, непрямое соотношение женщины и времени года уже встречалось в стихотворении «Ты прошла сквозь облако тумана…» 1911 года, только там изображалась «злая осень», а здесь «весенняя ласка».

      Характерная для доакмеистического периода Мандельштама техника быстрой наметки лирической темы вместо подробного ее разворачивания едва ли не в последний раз в творчестве поэта была использована в его «Летних стансах» 1913 года. Во второй строке этого не вошедшего в «Камень» стихотворения любовная тема сведена к констатации одного из мимоходных впечатлений посетителя петербургского Летнего сада:

      В аллее колокольчик медный,

      Французский говор, нежный взгляд —

      И за решеткой заповедной

      Пустеет понемногу сад66.

      Дальнейшего развития эта тема в «Летних стансах» не получает.

      2

      Тем не менее именно 1913 год, на наш взгляд, стал для любовной лирики Мандельштама поворотным.

      Прежде чем подробнее поговорить о его акмеистических стихотворениях этого и более позднего времени, обратим внимание на один мандельштамовский поэтический текст 1913 года, выбивающийся не только из любовной лирики Мандельштама, но и из его творчества в целом:

      От легкой жизни мы сошли с ума.

      С утра вино, а вечером похмелье.

      Как удержать напрасное веселье,

      Румянец твой, о пьяная чума?

      В пожатьи рук мучительный обряд,

      На улицах ночные поцелуи,

      Когда речные тяжелеют струи

      И

65

Гиперборей: Ежемесячник стихов и критики. 1912. № 3. Декабрь. С. 10–11. Подробнее об этом стихотворении см.: Гаспаров М. Л. Статьи для «Мандельштамовской энциклопедии». С. 71.

66

Журнал за 7 дней. 1913. № 35. 3 октября. С. 738. Подробнее об этом стихотворении см.: Кондратенко Ю. Л. Петербург в «Летних стансах» (1913) Осипа Мандельштама // Филологические науки. 2019. № 2. С. 76–80.