Избранные проекты мира: строительство руин. Руководство для чайников. Книга 2. Сен Сейно Весто

решив, что десять минут война подождет. Прогресс имеет место даже здесь, и его не остановить никаким тапочкам. Ничто так не стимулирует идеи вечного мира, как бесконечные войны.

      Декреталиум 3. Деции

      В длинных коридорах новой канцелярии Прав и Обязанностей было тихо и неуютно.

      «Вы должны это видеть, – произнес Ноздря, радостно блестя глазами. – Все сознательные граждане города!.. Все патриоты традиций!..»

      Речь шла о дециях. Кто-то в конце концов провернул эту идею насчет принесения кого-нибудь в жертву с целью одержать верх в предстоящем кровавом столкновении, но идея вышла из-под контроля, и желающих принести себя в жертву во имя победы оказалось больше, чем могли вместить стены крипт. Война еще не началась, но ее жертвы уже торопились на тот свет.

      В подвале цитадели было темно и сыро. Поначалу мы долго куда-то спускались по ступеням, потом стены ушли в стороны, и эхо пошло скакать, пугая тени. Заботливо, как зонтик, удерживая надо мной факел, Ноздря шагал следом. Всё, что я знал о муниципальных катакомбах, не стояло рядом даже бледным подобием. Тут можно было без труда переждать нанесение ядерного удара. Народу здесь стояло и сидело больше, чем на рынке.

      Пятна лиц, повернувшись, глядели в моем направлении, женщины молчали, дети рядом с ними молчали тоже, всем, как явствовало из докладной, не терпелось расстаться с жизнью во имя успеха отчизны.

      Я не знал, что говорят в таких случаях, и не собирался говорить. Мне не хотелось говорить. Мне хотелось не говорить, а, напротив, что-нибудь сделать.

      Широко шагая под низкими сводами катакомб цитадели, я звонко и одиноко захлопал в ладоши. Меня тут же решительно поддержали, сопровождающие лица двигались за мной среди угрюмых колонн, выражая теплоту и признательность, и уже половина подземелий звенела долгими, продолжительными аплодисментами (все встали). За всю историю этих мрачных укрытий, боюсь, им не представится более жуткого зрелища, чем этот рукоплещущий ход высокого начальства.

      Я поднял палец, подзывая одного из аплодирующих квесторов.

      «Известно, кто инициатор проекта?» – продолжая аплодировать, спросил я так, чтобы больше не слышал никто.

      Рукоплескания перешли в овации.

      Квестор задумался, перебирая в памяти имена и про себя решая, кто достоин нежданного благословения небес.

      «Тяй-тяй, министерство культуры», – ответил он.

      Ну, конечно, подумал я. Я знал, кто это. Этот ум числился полубратом одной из обителей дознания, но на деле был правой и левой рукой Животновода в одном лице. Кто за этим стоял, можно было догадаться самому.

      Квестор моментально уловил смену направления ветра. «Назначить слушание трибунала?» – спросил он.

      «Хорошего кнута будет достаточно, – ответил я. – Проследите, чтобы жертва богам почувствовала, как умирает».

      Я перестал хлопать. Аплодисменты стихли.

      Квестор не двигался. Он словно решал, как быть дальше.

      «Их преосвященству