Трое против Пинкертона. Роман Елиава

перевел взгляд с окна, в котором открывался вид на белые московские сугробы, на своего друга, словно оценивая, стоит ли ему всё рассказывать.

      – Поручение подразумевает, – решился Алексей, – в секретном порядке оценить действия жандармского корпуса.

      – В каком аспекте?

      – Насколько реальными угрозами они занимаются, не выдумывают ли бог весть что ради славы и карьеры.

      – Ого, – удивился Иван, – а что? Такое может быть?

      – Не знаю пока, собираю сведения и чем дальше, тем мне меньше всё это нравится.

      – Из-за секретности?

      – Из-за секретности, но не только. Боюсь здесь присутствует пристрастие со стороны батюшки, – вздохнул Стрельцов.

      – Что ты имеешь ввиду?

      – Ты же знаешь, что у нас в министерстве правая рука всегда готова шлёпнуть по левой. Внешняя разведка не любит внутреннюю, коей сейчас является жандармский корпус и наоборот. Полная взаимность, так сказать. Ещё, мне кажется, у батюшки остались обиды после расформирования третьего отделения и передачи его функций жандармам, которые раньше были в его подчинении.

      – А ты получается оказался между ними, и возможно возникнут какие-то проблемы из-за твоего расследования?

      – Ты как всегда зришь в корень, Ваня, – печально сказал Алексей, – проблемы уже начались.

      – Какие же?

      – За мной следят.

      – Ты уверен? – спросил Иван.

      – Да. В Петербурге меня проводили до вокзала. В Москве пока я никого не заметил, но предполагаю, что это вопрос времени.

      – Твой отец в курсе?

      – Нет и я не хочу ему говорить. Это только всё усугубит. Знаешь, скажу тебе, как другу, откровенно. Меня и так стесняет, что все вокруг думают.

      – И что же все думают?

      – Что я ни на что не годен, а карьеру делаю благодаря батюшке.

      – Не говори глупости, могу тебя уверить, что ты сам по себе достоин своего места. Кроме того, сам знаешь, в Петербурге половина чиновников двигается по службе только благодаря связям. Поэтому ты заблуждаешься, никто на тебя внимания не обращает. Не такой ты и уникальный для столицы.

      – Я сам обращаю. Это главное. Пусть у меня сейчас и неблагодарная задача, но я с ней справлюсь сам, без помощи.

      – Ну хорошо, – не стал спорить с другом Трегубов, – а в чём именно заключается твоя задача?

      – Что ты знаешь об анархистах? – спросил Стрельцов.

      – Немногое. Новое течение среди противников самодержавия, отрицают существование государства, социального общества, хотят вернуть времена, когда каждый сам за себя с палкой в руке и нет никаких законов.

      – Ты не совсем прав, они не отрицают социальное общество, но государство считают насилием над личностью.

      – Как же они тогда хотят жить? – заинтересовался Иван.

      – Небольшими коммунами, где всё решается внутри между членами этих коммун.

      – Это невозможно, – возразил Иван. Если не будет закона люди возьмутся за топоры и вилы, чтобы разрешить возникшие между собой споры. А разногласия между