Двери закрываются, или Станция метро «Новогодняя». Karina Sterry

была к бабушке лететь, мама обещала, что билет купит… А потом оказалось, что не было никакого билета. Вот и убежала. Так обидно, понимаешь? Я и четверть закончила на одни пятерки, и по дому помогала, чтобы только к бабушке на каникулы поехать. Но вот так…

      – На улице будешь Новый год встречать? – шмыгает он носом и вытирает нос перчаткой.

      – Наверное, – пожимаю я плечами. – Не хочу домой.

      – Тебя как зовут?

      – Даша.

      – А меня Денис. Пойдем, Даша, – тянет он меня за рукав к двери. – Давай, топай, не стесняйся. У меня оливье сейчас в мороженку превратится. Погреешься немного. Ты с этого района?

      – Нет, – мотаю я головой и покорно иду за ним. На ум приходит песня, которая часто звучала в моем доме. Кажется, есть такая станция в Москве. – Чистые пруды. Вот там живу.

      – Не так далеко, – улыбается он. – Ты пешком дошла?

      – Нет, на метро. А ты здесь живешь?

      – Тут папа живет, – деловито объясняет мальчик, снова шмыгает и хмурится. – Они с мамой…ну в общем не вместе. Разошлись.

      – Он не заругается, что ты со мной? – я останавливаюсь на ступеньке и вцепляюсь в перила. – Наверное, мне лучше не идти.

      – Папа один живет. Он всегда рад гостям. Пойдем, ничего он не скажет.

      Папа у Дениса действительно рад гостям. Он добродушно улыбается, жмет мне руку и, хитро подмигнув, представляется:

      –Алексей Семеныч, очень приятно видеть такую милую даму рядом с сыном. А вас как звать, величать?

      Я искренне удивляюсь: разве с такими мужчинами разводятся? Высокий, красивый, с чувством юмора, галантный… Что еще нужно? Потом я цепляюсь взглядом за вешалку с синим кителем на шкафу. Летчик… Наверное, редко бывает дома. Из-за этого все беды. Вот и Денис сразу поник, когда увидел форму. Он говорит упавшим голосом:

      – Па… У тебя снова рейс? Я думал…мы…вместе сегодня…

      – Да вот, вызвали, понимаешь. Груз надо доставить. Некому больше лететь. Ну не расстраивайся, кто ж ревет при такой симпатичной подружке. Денис! Ну-ка соберись! Ты же мужчина в конце концов!

      Лицо мальчика искажается злостью. Он со стуком ставит блюдо на стол, разворачивается к двери и говорит:

      – Ну и пожалуйста! Только не приду к тебе больше. Всегда, когда прихожу, ты улетаешь. Специально да?! Ты просто не хочешь меня видеть.

      – Дениска, – охает Алексей Семеныч, опустившись перед ним на колени и взъерошив ему взмокшие волосы. – Ну что ты такое говоришь! Ты очень-очень мне дорог. Но уйти со службы тоже не могу. Без неба это ж как без жизни совсем. Это важно для меня. И ты тоже важен.

      Денис еще раз всхлипывает, вытирает слезы, натягивает куртку и снова тянет меня за собой:

      – Пойдем. Ты домой поедешь или со мной?

      – Не знаю, – испуганно отзываюсь я. – Лучше с тобой, если можно.

      – Можно, – кивает он. – Мы с тобой вроде как товарищи по несчастью. Не только у тебя испорчен праздник. Чума какая-то.

      – Не злись, пожалуйста, – протягивает ему руку