Последний пассажир. Уилл Дин

в моем животе сменилось кислотой.

      – Давай вернемся в нашу каюту, пожалуйста.

      – Еще очень рано. Тогда блэк-джек, если тебе он больше нравится.

      Я убираю руку, и воздух между нами становится прохладнее.

      – Пожалуйста, Пит.

      Мы оба снова трезвые.

      – Хорошо, конечно. Извини. – Он выглядит смущенным. – Как насчет того, чтобы выпить в баре?

      – Только не там. – Я указываю на казино.

      – Тогда в «Каюте капитана»? Они славятся своей коктейльной картой.

      Я делаю глубокий вдох и пытаюсь улыбнуться, чтобы сократить расстояние между нами, вернуть все как было, а затем вкладываю свою руку в его.

      – Звучит заманчиво.

      Мы садимся у окна и смотрим в темноту за стеклом. Море спокойное, и корабль почти не покачивается. Я пью джин с шипучкой, медленно, молча, а Пит потягивает односолодовый виски.

      – Ты не хочешь мне рассказать? – спрашивает он.

      Нет, пока не хочу. Еще слишком рано. Слишком сложно объяснять.

      – Вообще-то нет. Не хочу портить настроение.

      – Не беспокойся об этом.

      Я осушаю свой бокал, и Пит делает то же самое. Делаю глубокий вдох.

      – У моего отца была… проблема, знаешь ли. Это сильно осложняло жизнь маме, Джем и мне в детстве. Папа был хорош в сокрытии информации, но плох практически во всем остальном, включая азартные игры. Я не могу не винить его, хотя бы частично, за то, что случилось с мамой. Психотерапевт наверняка сказал бы, что я виню его во многих вещах.

      – Мне очень жаль, – говорит Пит. – Опасная привычка.

      – Не пойми меня неправильно, в остальном он был хорошим человеком, никогда нас не бил и даже не кричал… но иногда забирал у мамы деньги на покупки, на оплату коммунальных расходов. Порой даже тратил деньги, отложенные на наши дни рождения. Джемма говорила, что мы живем с сорокой. Отец был нежным и добрым бо́льшую часть времени, но предполагалось, что он должен обеспечивать нашу безопасность, а на самом деле все получалось наоборот.

      – Когда вы его потеряли?

      Приносят еще напитки. Делаю глоток второй порции джина с шипучкой.

      – Двенадцать лет назад. Почти тринадцать. В последние десять лет его жизни все стало вроде бы лучше. Они с мамой перестали так часто ссориться, и мы все думали, что он выздоравливает. Отец больше ничего у нас не брал, и это стало настоящим облегчением. При поддержке куратора он неукоснительно следовал программе «двенадцати шагов». Но потом, спустя годы, его поймали. – Я качаю головой, вспоминая обо всем этом, о позоре. – Наш мир рухнул. Отец получил значительную сумму от благотворительной организации, в которой работал. Столь любимая им благотворительная организация помогала местным ветеранам с жильем, работой, переподготовкой, созданием собственного малого бизнеса. Отец забирал их деньги с помощью фальшивых счетов и поддельной бухгалтерии. Это продолжалось годами. Позже он признался, что думал, что его поймают задолго до того, как все выйдет из-под контроля.

      – Я понятия не имел.

      Сидящая рядом с нами компания