Век годами не измерить (сборник). Владимир Любицкий

вторая смена на вахту заступила. Доложил краснофлотец Колуканов.

      – Докладывает краснофлотец Горбенко: в шестом отсеке вторая смена на вахту заступила.

      – В четвёртом отсеке вторая смена на вахту заступила…

      – На посту всплытия и погружения мичман Лосев на вахту заступил!

      – Товарищ старший политрук! – докладывает Стребыкин вахтенному офицеру Шаповалову. – На корабле вторая боевая смена на вахту заступила!

      – Ну вот, и распечатали вторую половину пути! – удовлетворённо замечает тот, делая запись в вахтенном журнале.

      В этот момент в центральный пост входит командир группы движения Донат Негашев и, обращаясь к Стребыкину, приказывает:

      – Запросите по отсекам наличие воды в дифферентовочных и торпедозаместительных цистернах!

      – Есть!

      Пока команда выполняется, Анатолий слышит рассказ замполита:

      – … Между прочим, в первую мировую наши союзнички тоже отличились: пропустили через Гибралтар немецкие крейсера «Бреслау» и «Гёбен», которые стали полной неожиданностью для русского Черноморского флота.

      – А для чего? – не удержался Стребыкин.

      – Понятно, для чего: англичане не были заинтересованы в усилении русских на Чёрном море, вот и представили дело так, будто немецкие крейсера прорвались случайно.

      – А я где-то читал, что эти немецкие крейсера ходили по Средиземному морю задолго до войны – с 1912 года, – заметил Негашев.

      Разговор, однако, прерывает спустившийся с мостика Тихонов:

      – Там, наверху, настоящее кладбище. Густо фашисты наследили!

      Все, включая командира лодки Братишко, поднимаются на палубу. С обоих бортов подлодки проплывают обгорелые остовы полузатопленных кораблей.

      – Ничего себе! – изумляется Стребыкин. – Как же они сюда добрались?

      – Мы-то добрались! – замечает Братишко. – А враг не слабее!..

      Вахтенные снова расходятся по местам, Стребыкин, явно под впечатлением увиденного, особенно внимательно следит за работой поршневой помпы, которая откачивает воду из трюмов.

      Внезапно радист Николай Семенчинский, несущий вахту сигнальщиком, докладывает на центральный пост:

      – Корвет сопровождения поднял на мачте три красных огня: «Слышу шум винтов подводной лодки!».

      Командир, обедавший в кают-компании во втором отсеке, командует:

      – Боевая тревога!

      Стребыкин щелкает выключателем – и помпа остановлена. А мичман Лосев, нажимая педаль ревуна, уже рассылает по кораблю тревожный сигнал.

      – Полная тишина! – следует новая команда.

      И, повинуясь ей, на лодке замерли все механизмы. Ни стуков, ни разговоров. Даже передвигаться в отсеках – и то лишь при особой необходимости – приходится крадучись. Ожидание тянутся мучительно долго. Главное – неизвестность: ожидание чего?..

      Спустя некоторое время доносятся близкие разрывы глубинных бомб.

      – Похоже, корвет старается – нас оберегает, – шепотом поясняет Грудин Стребыкину.

      – Лодка начинает рыскать влево, вправо, потом �