Символисты. Валерий Брюсов

метели суровы и резки

      Ужасная тайна в душе шевелится.

      Задерни, мой брат, у окна занавески:

      а то будто Вечность в окошко глядится.

      О, спой мне, товарищ! Гитара рыдает.

      Прекрасны напевы мелодии страстной.

      Я песне внимаю в надежде напрасной…

      А там… за стеной… тот же голос взывает.

      Не раз занавеска в ночи колыхалась.

      Я снова охвачен напевом суровым,

      Напевом веков о Пришествии Новом…

      И Вечность в окошко грозой застучалась.

      Куда нам девать свою немощь, о братья?

      Куда нас порывы влекут буревые?

      Бескровные губы лепечут заклятья.

      Священна тоска в эти дни роковые.

      1901

      Мои слова

      Мои слова – жемчужный водомёт,

      средь лунных снов, бесцельный,

      но вспененный, —

      капризной птицы лёт,

      туманом занесенный.

      Мои мечты – вздыхающий обман,

      ледник застывших слез, зарей горящий, —

      безумный великан,

      на карликов свистящий.

      Моя любовь – призывно-грустный звон,

      что зазвучит и улетит куда-то, —

      неясно-милый сон,

      уж виданный когда-то.

      1901

      На горах

      Горы в брачных венцах.

      Я в восторге, я молод.

      У меня на горах

      очистительный холод.

      Вот ко мне на утес

      притащился горбун седовласый.

      Мне в подарок принес

      из подземных теплиц ананасы.

      Он в малиново-ярком плясал,

      прославляя лазурь.

      Бородою взметал

      вихрь метельно-серебряных бурь.

      Голосил

      низким басом.

      В небеса запустил

      ананасом.

      И, дугу описав,

      озаряя окрестность,

      ананас ниспадал, просияв,

      в неизвестность,

      золотую росу

      излучая столбами червонца.

      Говорили внизу:

      «Это – диск пламезарного солнца…»

      Низвергались, звеня,

      омывали утесы

      золотые фонтаны огня —

      хрусталя заалевшего росы.

      Я в бокалы вина нацедил

      и, подкравшися боком,

      горбуна окатил

      светопенным потоком.

      1903

      Осень

1

      Огромное стекло

      в оправе изумрудной

      разбито вдребезги под силой ветра чудной —

      огромное стекло

      в оправе изумрудной.

      Печальный друг, довольно слез – молчи!

      Как в ужасе застывшая зарница,

      луны осенней багряница.

      Фатою траурной грачи

      несутся – затенили наши лица.

      Протяжно дальний визг

      окрестность опояшет.

      Полынь метлой испуганно нам машет.

      И красный лунный диск

      в разбитом зеркале, чертя рубины, пляшет.

2

      В небесное стекло

      с размаху свой пустил железный молот…

      И