Жемчужная рубашка. Китайские новеллы. Сборник

и украшения, которые были в его семье, и передал их жене, чтобы та сохранила. В дорогу Сингэ взял лишь необходимую на дело сумму, долговые записи, одежду и постельные вещи. Все это он уложил и упаковал. С собой он решил взять одного из двух слуг – того, что помоложе; того, что постарше, он оставлял дома, дабы тот делал покупки и все необходимое по хозяйству. В доме были еще две пожилые кухарки и две молодые служанки. Одну из них звали Цинъюнь, другую – Нуаньсюэ. Обе должны были прислуживать самой Саньцяо и не отлучаться из дома.

      Распорядившись обо всем, он сказал на прощание жене:

      – Ты уж потерпи, поживи одна. Только не выглядывай на улицу, чтобы не случилось чего неладного: женщина ты красивая, а молодых легкомысленных людей у нас тут хватает.

      – Не волнуйся и возвращайся поскорее, – сказала она в ответ. Расстались они со слезами на глазах. Вот уж поистине,

      Нет тяжелее, горестней нет

      Разлуки при жизни, прощанья перед смертью.

      В пути Сингэ думал только о жене, и ничто его не интересовало. Но вот наконец он добрался до Гуандуна и остановился в гостином дворе. Все, кто его знал, приходили повидать его, и всем он раздавал подарки; надо было ходить и на званые пиры, которые в честь его приезда по очереди устраивали его добрые знакомые, так что почти три недели у него не было для дела и минуты свободной. Надо сказать, что Сингэ еще дома подорвал свое здоровье, дала себя знать и усталость от дороги, а тут еще жизнь в Гуандуне, когда волей-неволей нарушалась должная мера и своевременность в еде. В результате Сингэ заболел малярией, проболел все лето, а осенью его одолела дизентерия. Каждый день *врач щупал его пульс, назначал лекарства. Поправился Сингэ лишь в конце осени. Все дела во время болезни, разумеется, были заброшены, и стало ясно, что к обещанному сроку ему не успеть вернуться домой. Вот уж право,

      Всего-то выгоды с мушиную головку,

      А он жену оставил и ушел от счастья.

      Вначале Сингэ беспрестанно думал о доме, но со временем постепенно перестал терзать себя мыслью о нем.

      Оставим теперь речь о том, как Сингэ жил в Гуандуне, и расскажем о его жене.

      Саньцяо, как и велел ей муж в день отъезда, действительно несколько месяцев подряд не то что в окно не выглядывала – вниз не спускалась из своей комнаты. Между тем время мчалось стрелой, и незаметно наступил канун Нового года. В каждом дворе *трещали петарды, пылали сосновые ветки; люди собирались вместе, пили, ели, развлекались, играли в различные игры. Все это навевало на Саньцяо грусть, тоску по мужу, и в эту ночь она чувствовала себя особенно одиноко. Точь-в-точь как в древних стихах:

      Год кончился, но нет конца печали,

      Весна опять пришла, но тот, кого ты ждешь,

      не возвратился.

      Грусть и тоска с утра терзают душу,

      И в новую одежду нарядиться нет желанья.

      Следующий день – первый день первого месяца – был Новый год, и обе служанки, Цинъюнь и Нуаньсюэ, стали уговаривать хозяйку пойти в передний