Отвергнутая. Екатерина Шитова

огонь жадно лизнул её голые пятки. Она вскрикнула, побежала к реке, зашла в тёмную воду по пояс и закрыла глаза от блаженной прохлады. Кто-то обрызнул её водой с ног до головы, и Прасковья громко завизжала, закружилась, расплескивая мелкие брызги во все стороны.

      Выбежав из воды, она со смехом упала в мягкую траву. Юбка задралась, оголив стройные ноги, но Прасковья даже не поправила её: на Купалу можно вести себя так вольно, как хочется – никто и слова не скажет. Это праздник молодости, любви и самой жизни. Всё равно огонь заберет себе всё плохое, а вода смоет все прегрешения. Прасковья закрыла глаза и улыбнулась.

      «Вот бы сейчас Алексей был здесь! Так и хочется прильнуть к его широкой груди!» – подумала она, закрыв глаза.

      Но тут кто-то присел на траву рядом с ней, и Прасковья вздрогнула от неожиданности.

      – Проська! А мы с Матвеем только что в кустах целовались! Правда-правда! – взволнованно прошептала на ухо Прасковье Маша, одна из её близких подружек.

      – Ну, Машка! Охмурила ты всё-таки парня! Сколько он сопротивлялся, – радостно воскликнула Прасковья, повернувшись к подруге.

      – Да, Проська, я год за ним, как собачонка бегала, а он всё ни в какую! Осел упрямый! – засмеялась Маша.

      – Ну всё, Машка, теперь его крепко в узде держи, чтоб никуда от тебя не делся!

      Маша вся засияла, лицо её заалело от счастья, губы расплылись в улыбке.

      – Крепко ты его любишь, подруга! Так и светишься вся! – пропела Прасковья, обнимая подругу за плечи.

      Машка кивнула, покраснела ещё пуще, а потом наклонилась к Прасковье и зашептала ей на ухо:

      – Я, Проська, сегодня в лес из-за него собралась. Вот как люблю! Да боюсь одна-то идти, нечисть на Купалу по лесам разгуливает.

      Машка закусила губу, а потом схватила Прасковью за руку.

      – Пойдем со мной, подруженька? Я знаю, ты не испугаешься, как другие трусихи!

      – Да зачем же тебе в лес? – удивлённо спросила Прасковья.

      – Я цветок папоротника хочу найти! – восторженно выдохнула Маша.

      – Ой, дурная! Какой ещё цветок папоротника? Кто только не искал его! Выдумки это всё, Машка! Сказочки! – засмеялась Прасковья. – Пошли лучше венки на воду пускать. Вон, девки уже песню гадальную затянули.

      Над рекой и вправду стихли крики и смех, влюблённые парочки разошлись по кустам, чтоб вдоволь намиловаться, а одинокие девушки присели в круг, расплели косы и запели песню. Песня была красивая, звуки нежных девичьих голосов неторопливо текли над тёмной рекой. На душе у Прасковьи отчего-то стало тоскливо.

      – Ой ты, речка-реченька

      Берега пологие,

      Ты скажи мне, реченька,

      Подскажи, родимая,

      Найду ли сердцу милого,

      Смелого и сильного,

      Кто полюбит душеньку,

      Душеньку-голубушку.

      Ой ты, речка-реченька,

      Воды во тьме плещутся,

      Подари ты девице

      Крепкую любовь.

      Чтобы сердцу миленький,

      Ко мне пришёл родименький.

      Покажи мне, реченька,

      Друга