Оберег на любовь. Том 1. Ирина Лукницкая

слезла, подарок мамы навсегда потерял товарный вид, а у меня с тех пор возникло недоверие к журналу в целом, и в частности – к некоторым кандидатам медицинских наук, что дают такие тупые советы.

      Я осторожно и незаметно от Сони опустила драгоценный груз на асфальт. Пусть себе стоит, пока транспорта нет – чего на весу-то его держать, мучиться? Через двойной слой клеенки угадывалась не слишком большая коробка, но по весу казалось, будто внутри ее находится вовсе не чудо-вафельница, а тяжеленный чугунный утюг, который грели на печи и гладили им белье еще до изобретения электричества.

      Ну, наконец-то… Из потока машин выпростал свое длинное тело сдвоенный желтый «Икарус», своим гибким сочленением-гармошкой напомнивший мне гигантскую гусеницу, которая, вильнув хвостом, неожиданно лихо подкатила к остановке. Мы кое-как влезли в переполненный автобус. Ну и душегубка! Хоть на мне легкая удобная одежда: белая короткая майка на бретельках, свободные холщовые брючки с резинкой вместо пояса и шлепанцы на босу ногу – а и то вся спина взмокла. Я глядела на Соню с искренним сочувствием, а скорее – даже с ужасом. Да и не я одна. Какой-то дяденька, здоровяк с рыжими усами, нагло занявший место аккурат под табличкой «Для инвалидов и пассажиров с детьми», с подозрением поглядывая на странную девочку с всклокоченными волосами и распаренным лицом, ерзал, ерзал, и вдруг надумал уступить ей место. Сонька в знак благодарности просто кивнула и плюхнулась на сиденье со словами:

      – Боже… какое блаженство! Теперь можно и раздеться.

      Под ее плащом оказалось ярко-красное трикотажное платье на высокой кокетке, подчеркнутой кружевной тесьмой под грудью. Моя сестренка, имея неплохой словарный запас и кое-какие представления о крое одежды, однажды назвала отрезную линию не кокеткой, а воображулей. Соню это тогда сильно умилило. Усатый еще раз внимательно окинул справную девичью фигуру, убеждаясь, что поступил правильно, и с облегчением вздохнул.

      – Чего это он на меня пялится? – шепнула мне Соня на ушко, привлекая меня за локоть, и озабоченно предположила: – Может, из-за платья? Ну и что? Красный цвет – цвет уверенности и перспективы, да будет ему известно.

      А по-моему, дядька решил, что девушка слегка беременна. Я не стала расстраивать подругу и объяснять, что дело, кажется, совсем не в цвете, и постаралась увести разговор в сторону.

      – И все-таки, не могу понять, зачем тебе на даче макинтош?

      Соня ответила мне вполне аргументировано:

      – Видишь ли, мне эта вещь очень сильно нравится. Кто его знает, как меня еще за лето разнесет? Ну, сама подумай! А если осенью вообще в плащ не влезу? Обидно же будет. А так хоть сейчас поношу. Это сегодня солнце, а назавтра ведь могут и дожди зарядить…

      В голосе ее звучала неподдельная надежда на скорое выпадение осадков и неприкрытая жажда. Девчонка явно перегрелась.

      «Ну, счас! Размечталась, – подумала я, – мне-то как раз не хочется, чтобы погода менялась. Мой священный отдых не должны омрачать никакие затяжные