Всегда по четвергам (сборник). Вячеслав Лейкин

уже давно

      Надоело сравнивать солнце с яблоком,

      Смогли наконец сравнить яблоко с солнцем.

Сева Зельченко

      Я – успокоительная таблетка

      Замечательные все-таки люди – поэты. Мало того что они с невероятным проворством и изяществом обращаются со словами и смыслами, им дарована еще и удивительная способность воображать себя кем угодно и даже чем угодно и при этом речь свою вести от первого лица.

      Иннокентий Анненский:

      Я на дне, я печальный обломок,

      Надо мной зеленеет вода…

      Николай Гумилев:

      Я – попугай с Антильских островов,

      Но я живу в квадратной келье мага…

      Федор Сологуб:

      Я – Фиделька, собачка нежная

      На высоких и тонких ногах…

      Константин Бальмонт в одном из стихов осторожно сообщает о себе:

      Я зеркало ликов земных

      И собственной жизни бездонной… –

      в другом бурно свидетельствует:

      Я – предвечернее светило,

      Победно-огненный закат… –

      и наконец устраивает настоящий калейдоскоп масок:

      Я возглас боли, я крик тоски,

      Я камень, павший на дно реки.

      Я тайный стебель подводных трав,

      Я бледный облик речных купав.

      Я легкий призрак меж двух миров.

      Я сказка взоров. Я мир без слов.

      И каждая маска вполне естественна. За исключением разве что «мира без слов». Слов как раз предостаточно…

      «Я – Гойя» – объявляет в одном из самых знаменитых своих стихотворений Андрей Вознесенский, мгновенно увлекается этим способом существования, и тут же следом оказывается, что он еще и «горе», и «голос войны», и «голод», и даже «горло повешенной бабы».

      А польская поэтесса Вислава Шимборская начинает один из стихов своих совсем уж невероятной строчкой:

      Я – успокоительная таблетка…

      Она, эта Шимборская, страсть как любит менять личины. То она жена Лота (помните такого праведника?):

      Я оглянулась. Говорят, из любопытства… –

      то она – Кассандра (та самая, Кассандра Приамовна, напророчившая погибель Трое):

      Это я – Кассандра,

      А это мой город под пеплом… –

      то вдруг

      в пейзаже старого мастера

      та, что стоит у озера, – это я… –

      и наконец совершенно очаровательное признание:

      Я – долгопят, сын долгопята,

      Внук долгопята и правнук…

      Стихи Шимборской покорили Четыреста Сорок Восьмую.

      Покорили и увлекли своим изысканным, сулящим такие разнообразные поэтические радости опытом постижения мира от первого лица. От самого, надо заметить, симпатичного и убедительного лица из всех возможных.

      Полина Махлина, 12 лет:

      Я – кресло Вольтера,

      Знаменитое кресло Вольтера.

      Гений на мне восседал часами

      И смотрел в голубую даль невидящими глазами.

      Миллионы людей его книги читают,

      От восхищения слюнки