Проклятие фараонов. Лейтенант Дегре

закончил:

      – А вообще, я предпочел бы, чтобы вместо поэтических красот книги содержали ясные, точные и полезные сведения и писались бы так, чтобы читатель без специальных усилий мог бы понять их точный смысл.

      – Вы же ученый, мсье Лепонт, улыбнулся полковник, – вам следует критически относится к сведениям из источников. А что, если и другие сведения из этой книги, скажем, факты о египетских древностях, столь же достоверны, как и приведенный отрывок? А что, если замечательные рисунки в книге (да-да, я тоже хорошо знаком с этой книгой!), так вот, что если рисунки сделаны вовсе не с натуры, а, скажем, с других рисунков?

      Лепонт молча вырвал книгу из рук Грегсона и, не удостоив полковника ответом, зашагал прочь. Полковник и секретарь улыбнулись, одновременным движением приложили пальцы к полям шляп и тоже удалились.

      – Бедный мальчик! – вздохнула мадмуазель Саад.

      – Вы про мсье Лепонта? – не понял Грегсон.

      – Нет, про нашего поэта, который смертельно обиделся на вас за своего кумира Рембо. Еще немного, и он вызвал бы вас на дуэль. Со своей страстью к красотам поэзии он никогда не добьется настоящей женской любви.

      – Отчего же? – удивился Грегсон. – Говорят, женщины без ума от поэтов.

      – Иногда женщины мечтают перейти от поэтических образов к чувственной реальности. Любовное чувство должно алхимически сгущаться и трансмутировать в действие. Перейти от призрачного фосфорического свечения – к реальному фосфору. А поэзия… Она выводит чувства совсем в другую сторону. А мне очень импонирует ваш практический реализм.

      Она взглянула Грегсону прямо в глаза, отчего у того на миг перехватило дыхание и замерло сердце.

      – Вы необычная арабская женщина! – только и сумел вымолвить он.

      – Неужели у вас есть с кем сравнивать? – рассмеялась мадмуазель Саад.

      – Я уже видел достаточно арабских женщин в шатрах у бедуинов, когда служил в армии, – парировал Грегсон.

      – Только видели или…?

      – Ну, – замялся Грегсон и почти выдавил из себя, – одна из них долго помогала мне научиться арабскому языку.

      – Тогда у вас не должно быть предрассудков по поводу арабских женщин.

      – У меня их и нет.

      – Тогда приходите ко мне вечером в каюту. Займемся совершенствованием вашего арабского языка.

      Грегсон колебался, что ответить на столь откровенное предложение, и медлил с ответом. Мадмуазель Саад выглядела не только чрезвычайно привлекательной, но и чем-то опасной.

      – Может быть, вам свойственны более экзотические предпочтения? – подзадорила мадмуазель Саад. – Например, как у мсье Лепонта на пару с мсье Верт?

      Она откровенно потешалась над ним. Такого предположения стерпеть было никак нельзя. Грегсон разозлился сначала на мадмуазель Саад, а потом вдруг – на себя: почему он сам в отличие от нее не сообразил столь очевидного объяснения появлению здесь и поведению этой парочки.

      – Я приду. Трудно отказаться от полезной возможности усовершенствоваться в изучаемом