Я знаю, ты где-то есть. Тьерри Коэн

ищешь, попробую тебе помочь, – послышался насмешливый голос у меня за спиной.

      Я вздрогнул. Рядом, улыбаясь, стояла она, вполне уверенная в себе.

      – Подружку… – промямлил я, – пропала куда-то, а я тут торчу один уже целый час.

      – Ясно, – проговорила она с лукавым видом.

      Меня это задело, и я почувствовал желание сбить с нее эту улыбочку.

      – Ну так что у тебя новенького с того раза, как ты читала нам свое стихотворение?

      Она встрепенулась, с вызовом посмотрела на меня. Мои слова ее явно задели, и я уже злился на себя за это.

      – Ты знал, что оно мое?

      – На тот момент у меня были сомнения. Но все на это указывало. Этот никому не известный автор, то, как ты уходила от вопросов преподов, твои дрожащие губы. И наконец твоя реакция. Я потом поискал этого автора в Интернете… Ничего.

      – Я, наверно, смешно выглядела, – сказала она, задрав подбородок.

      – Нет, храбро.

      – Мне хотелось показать какой-нибудь свой текст знающему человеку, – пояснила она. – Чтобы понять, чего он стоит. Я поняла, что у меня нет таланта.

      – Ты давно пишешь?

      – Да, – застенчиво ответила она. – В мечтах я представляю себя писательницей. Но на самом деле думаю стать преподавателем литературы. А ты? Почему ты выбрал научный класс, если увлекаешься чтением?

      – Противопоставлять науку и литературу немного банально, ты не находишь? Я люблю литературу, но она меня… сбивает с толку. Все эти чувства, которые она вызывает… я от них теряюсь. У меня нет дара слова. Хотя мне это очень нужно. А наука дает уверенность. Знаешь, ничто так не успокаивает, как уравнение. Теорема, способ решения, результат.

      – Интересный взгляд. А на меня точные науки нагоняют тоску. Все классифицировать, все расставить по порядку – меня это угнетает. А куда ты хочешь поступать?

      – Понятия не имею. Наверно, в какую-нибудь бизнес-школу. Реальная жизнь не слишком меня вдохновляет.

      – Печально, – заметила она.

      – У тебя есть еще стихи?

      – Нет, я слишком бездарна.

      – Можно я скажу откровенно? В том стихотворении, которое ты прочитала, были красивые образы, только это было как-то сумбурно. Ладно, не мне об этом говорить, я не люблю поэзию.

      – Спасибо за откровенность. Так это из-за твоей прямоты у тебя нет друзей? – насмешливо добавила она.

      Нежное лицо, воинственная повадка – этот контраст меня потряс.

      – Может быть. Или потому, что одиночество мне приятнее, чем общение с кретинами, – ответил я, взглянув на компанию неопанков. – Ты можешь мне сказать, зачем такой девушке, как ты, болтаться с этими недоумками?

      – А это разве не банально – составлять мнение о человеке только по внешнему виду? Видишь ли, под их прикидом скрываются нежные, ранимые существа. Впрочем, если бы я судила только по внешности, я бы с тобой никогда не заговорила.

      – Ах так? И на что же я похож?

      – На одинокого задавалу, даже малость тронутого. Таким я тебя вижу. А еще есть то, что о тебе говорят