Дикая карта. Ольга Ерёмина

Брёховой с крынкой воды.

      13 ноября 1608 года

      – Звенит! Звенит! – часто повторял Иринарх, стоя перед Власом Корсаковым.

      Пономаря отрядили слушать в Круглой башне. И ночью, когда крепость уснула, он, борясь с дремотой, отчётливо уловил тонкий звон медной пластинки. Даже огонёк в плошке задрожал от звона.

      Иринарх вылез наверх. Шёл дождь, нещадный ветер пронизывал до костей. Юноша нашёл Власа, разбудил, теребя за плечо, и теперь стоял, борясь с внезапной трясовицей.

      Влас быстро встал с топчана, натянул высокие и гладкие осташковские сапоги и пошёл к Круглой башне. Сидели вдвоём, слушали. Верно – поёт! Вздрагивает! Копают.

      – Не иначе как святой Сергий тебе помогает, отрок, – тихо произнёс Влас. – Надо вылазку делать, языка брать.

      14 ноября 1608 года

      На вылазку отправились до рассвета. Старшина Борис Зубов с монастырским слугой Ананием Селевиным, да ещё десяток казаков. Вышли из Святых ворот – к сгоревшему Подольному монастырю, хотели тихо, без шума напасть на заставу. Не вышло. Там стояли тульские изменники, казаки, они успели вскочить и поднять шум. Завязалась драка, Борис Зубов ранил одного, но и сам пропустил удар, могучий Ананий кинул языка себе на плечо и бегом понёс в гору. Едва успели уйти. В обители оказалось, что ранен ещё Фёдор Карцов – лихой сотник, тот, что со свёрнутым на сторону носом.

      Раненый казак из Дедилова был столь дерзок, что не признавал себя изменником: дескать, изменники – это те, кто присягнули, а потом изменили. А он не присягал Шуйскому! Все его сотоварищи: и дедиловцы, и венёвцы, и комаринцы, и все севрюки да казаки – никто не присягал!

      Дедиловца почти сразу отвели в пытошную. Голохвастый допрашивал самолично – и выведал, что действительно подкопы заканчивают. Порох же хотят заложить на Михайлов день. Стало быть, меньше недели осталась.

      Два воеводы водили пленника по стене – и тот в точности указал все места, где ведутся подкопы. При этом ухмылялся: гляньте, дескать, что за свита у меня! Целый князь да дворянин! Дедиловца отвели в холодную, бросили ему охапку соломы.

      В келарских палатах, у князя Григория Борисовича, опять совещались. Влас Корсаков говорил, что надо вести встречный подкоп, а там обрушить готовый подкоп взрывом пороха. Иные утверждали, что это опасно: по встречному подкопу, ежели в схватке не мы, а враг одолеет, изменники и ляхи могут проникнуть в монастырь. Предлагали сильную вылазку сделать – но открывать Святые ворота! Враг на плечах может ворваться.

      – Сушильная, – тихо сказал Иоасаф, щёлкнув сердоликом чёток. – Не будем открывать Святые ворота. Есть ход у Сушильной башни. Расчистим его.

      В тот же день два монастырских каменотёса – Шушель Шпаников и подручный его Гаранька – разыскали у подножия Сушильной башни старый лаз, очистили его от земли и навесили три железные двери. Лаз в левом торце выводил в ров, и внешнюю дверь снаружи замазали глиной, чтобы не бросалась в глаза.

      Не менее известия о подкопе взволновала Иоасафа странная новость. Сказывал