Пьесы. Софокл

С уст моих готов слететь.

        Правду скажу я: ты мне дал

        Дух утомленный перевесть,

      И ты же вновь тьмой покрыл мне очи!

ЭКСОД

      Из дворца выходит домочадец Эдипа.

Домочадец

      Земли фиванской славные вельможи,

      О, сколько ужасов узнать, увидеть

      Вам предстоит! Какое горе вам

      Покроет душу, если дому Кадма

      Наследственную верность вы храните!

      О, если б Истр и Фасис, волны слив,

      Струей могучей Фивы затопили —

      Им все ж не смыть неслыханную скверну,

      Что этот дом таит – еще таит,

      Но вскоре обнаружит; скверну бедствий

      ¹²³⁰ И вольных и невольных; но душе

      Больнее добровольное страданье.

Корифей

      Скорбели мы о том, что знали раньше, —

      Что нового прибавить можешь ты?

Домочадец

      Быстрейшая для речи весть – погибла

      Великая царица Иокаста!

Корифей

      Несчастная! Что ж в гроб ее свело?

Домочадец

      Своя рука. Лишь тот, кто видел дело,

      Его всю горечь в сердце испытал;

      Но все ж, поскольку память мне подвластна,

      ¹²⁴⁰ Страдалицы вам участь расскажу.

        Вы помните, как в исступленье горя

      Она умчалась. Из сеней она

      В свой брачный терем бросилась, руками

      Вцепившись в волосы свои. А там

      Она, замкнувши двери, воззвала

      Ко Лаию, погибшему давно,

      Коря его: «Ты помнишь ли той ночи

      Старинной тайну? В ней ты сам себе

      Родил убийцу, а меня, супругу,

      На службу мерзкого деторожденья

      Своей же плоти горестной обрек!»

      Она и одр свой проклинала: «Ты мне

      ¹²⁵⁰ От мужа – мужа, и детей от сына

      Родить судил!» И вслед за тем – конец.

      Но как она покончила – не знаю.

        Раздался крик – в чертог Эдип ворвался —

      Не до нее тут было. Все за ним

      Следили мы. Метался он повсюду.

      «Меч! Дайте меч мне!» Так взывал он к нам.

      То снова: «Где жена моя, скажите…

      Нет! Не жена – перст нивы материнской,

      Двойной посев принявшей – и меня,

      И от меня детей моих зародыш!»

      Тут, в исступления грозе, сам бог —

      Не мы, конечно, – в терем оскверненный

      Его направил. Страшно вскрикнул он

      ¹²⁶⁰ И, точно силой неземной ведомый,

      На дверь закрытую нагрянул, ось

      Из гнезд глубоких вырвал – и вломился

      Во внутрь покоя. Мы за ним. И вот

      Мы видим – на крюке висит царица,

      Еще качаясь в роковой петле.

      Стоит он, смотрит – вдруг с рыданьем диким

      Ее хватает и с петли висячей

      Снимает бережно. Вот на земле

      Лежит несчастная. Тогда – ах, нет!

      Ужасное свершилося тогда!

        Эдип срывает пряжку золотую,

      Что на плече ей стягивала ризу,

      И, вверх поднявши острую иглу,

      ¹²⁷⁰ Ее в очей зеницы погружает.

      «Вот вам! Вот вам! Не видеть вам отныне

      Тех ужасов, что вынес я, – и тех,

      Что