Скелеты в шкафу благочестивого семейства. Роман. Виктория Чуйкова

Решил второй раз на те же грабли, отлично, наступай. Авось прозреешь.

      И ушла, совсем ушла, больше на нашу половину не показывалась. Ночь я провел без сна вообще, а на утро опять к матери, но уже не просить, а требовать.

      – Хорошо, – говорит, – дам! Только у меня условие. Три дня, всего три дня подожди, в таком-то состоянии нельзя, сгореть может.

      – Ладно, подожду. – Ушел, как же я был сердит на жадность матери, на недоверие, на то, что не умеет прощать. Но, недолго злился. Пока я говорил с матерью, … взяла немного вещей, все драгоценности и все деньги, что были у меня на этот момент дома.

      – Подожди! – взорвался Эд, прервав рассказ отца. – Но я хорошо помню, как она умирала и как мы ее хоронили.

      – Да, сын, она умерла в нашем доме. Где-то в конце декабря, я нашел ее замершей у наших ворот. Пришла ли на заре, или провела ночь на улице, мне неведомо. Лечили ее. Ольга даже сама принесла капли, думаю, чтобы избавить ее и нас от мучений. Она пришла в себя на третьи сутки, позвала меня:

      – Прощения не прошу, мне нет прощения. Я очень тебя люблю, уважаю родителей. Но я такая. И я не мать! Я умираю, мне недолго осталось, но и сейчас я не хочу их видеть. Просто дайте мне с миром умереть.

      – Выпей! – поднесла Ольга ей стакан. – Тебе станет легче.

      – Нет, не буду. Я же знаю, что ты хочешь меня отравить.

      – Ты хоть сама себя слышишь?! Только что ты просила дать тебе умереть и тут же боишься выпить лекарство.

      – Да, я умру, но не буду убита тобой! Я знаю, это ты виновата во всех моих бедах. Ты меня невзлюбила. Но я не ты, я не дам тебе согрешить.

      Смех Ольги прозвучал как гром, она повернулась ко мне, всунула в руки стакан и кивнула на флакон на столе:

      – Держи! Делай, как знаешь. Мало того, что она КУКУШКА, так еще и полная дура!

      Больше Ольга к нам не входила. Я все же уговорил выпить травы, заваренные Ольгой, даже смог накапать несколько капель, пока… спала. И ей стало лучше. Но случилось непредвиденное. Эд пробрался в комнату, когда с ней рядом никого не было, принес Дэна. Положил на кровать, сам сел рядом. Я услышал крик и вбежал в комнату. Она сидела, забравшись в дальний угол кровати, глядя со страхом в широко открытые глаза Дэна, его курчавые волосики, как лучики, светились от огня в камине. Нянька сидела в стороне и испуганно смотрела на эту картину.

      – Унесите! – истерически орала … – Унесите!

      – Зачем вы принесли? – спросил я няньку, схватив обоих мальчишек и уводя с глаз.

      – Но это не я! Это Эд. Они так тихо сидели, пока госпожа спала.

      Естественно, дети испугались, разрыдались, я не знал, за что хвататься. Вас бросил на няньку, говоря:

      – Идите милые мои, дорогие! Мама очень больна.

      Признаюсь сразу, я с большим трудом, уже тогда назвал ее мамой, но я не знал, как вас, сыновья успокоить. А ночью она умерла. Вот это ты и помнишь.

      Только после ее похорон, мы решились на то, чтобы сделать вторую могилу. Мы не смогли похоронить ее в склепе, это было бы кощунством по отношению к фамилии,