Скелеты в шкафу благочестивого семейства. Роман. Виктория Чуйкова

нет ответа.

      – Прости.

      Помолчали. Юлька спала, лицо стало немного спокойней. Что будило в ней надежду – их голоса, или уколы? Скорее все вкупе*. Вел опять заговорила:

      – У Миры скоро свадьба.

      – Помню. Приедем.

      – Это хорошо. А ты вообще, что сейчас делаешь?

      – В смысле, именно сейчас? – Вел скривила гримасу. – А, вообще, хотела к Максу съездить.

      – Отставить! Дай Максиму немного свободы. Ты нужна здесь. Во-первых, какой бы ни был тут уход, а мы – это мы. Во-вторых – хватит сидеть и нянчить великовозрастную детину. Быстрее влюбится и женится.

      – Но…

      – Никаких «но»! Лет десять, а то и пятнадцать, можешь заняться любимым делом. Надо обучить десяток новичков, а там подумаем. Отпуска и праздники не отменяются. Финансы обсудим позже.

      – Узнаю прежнюю Вел! А сама?

      – И сама. Правда, у меня есть кое какие наметки, но об этом позже. Вай! Я совсем забыла перезвонить Ев. Где же эта медсестра? Оль, мне надо поговорить. Подумай о сиделке.

      – Есть, мем!

      – Да иди ты! – на лице Вел появилась улыбка и жизнь уже начинала возвращать цвета.

      _____________________________

      *вкупе – в данном случае – вместе, сообща, совместно.

      Глава 3

      Удушливая жара резко сменилась мерзко плачущим, затяжным дождем. Противная сырость лезла всюду, даже в настроение, хотелось забраться в кровать, с чашечкой горячего напитка и отдаться воспоминанием о тепле. Жан сидел в своем кабинете, смотрел в стену. На душе было хуже, чем за оком, он характеризовал бы свое состояние одним словом – паскудно, но принимать решение надо и срочно. Ударил по столу, помотал головой и опять уставился в одну точку.

      – Все бичуешь себя? – жена вошла и присела напротив.

      – Что? Прости, задумался.

      – Хочешь поговорить? – в кабинете было не холодно, но Виен укуталась в мягкую, нежную шаль, совсем старенькую, заботливо подаренную мужем много лет назад. Он уже неоднократно предлагал ей купить новую, но Виен отказывалась, говоря, что те не будут напоминать ей ее любимую кошку.

      – Виен, родная, ты же прекрасно все знаешь! – вспылил, вскочил, но тут же присел перед ней, взяв ее руки, уткнулся в них лбом: – Простишь ли?

      – Вот глупый, я-то, тут причем. Это тебе с сыновьями говорить надо.

      – Они меня не поймут… – вздохнул протяжно, как-то по-старчески.

      – У нас умные дети. – погладила его по голове, поцеловала в затылок, говоря: – Не терзайся, ты не совершал никакого преступления. Звони им, узнай, когда приедут в гости, только не напугай своим угнетенным голосом. Давай, звони, так будет лучше всем. И идем спать, уже за полночь.

      – Так звонить, или спать? – поднял он голову и как непонятливый ребенок, наморщив лоб, смотрел ей в глаза.

      – Жан! Если ты попытался пошутить, то неудачно, я даже не улыбнулась.

      – Да, ты права. Позвоню утром.

      Проснувшись на заре, он не уехал, как планировал, а ушел