Жан Жульер и тайна Шато Тьерри. Роман Воронов

Бог. Мальчик завороженно проводил пальцем по картинке, а отец подсказывал: «Это желудок, это сердце, это почки, а вот это легкие».

      «Мой Бог, – осенило Жана, – да ведь я вижу внутренности своих головорезов, черт, это же мечта доктора». Он с нескрываемым интересом стал изучать полупрозрачные фигуры, тыкающие друг в друга пальцами и гогочущие от восторга, ибо видели то же, что и Капитан.

      – Боцман, – Жан подозвал помощника, – не подскажете ли мне, отчего ваша селезенка кажется гораздо темнее всего остального?

      – Последнее время, сир, мучаюсь сильными болями, – и Боцман, поморщившись, прижал белесую руку к такому же по цвету боку.

      – Ясно, – уверенно произнес Жан. – Мы видим болезни, пораженные органы меняют цвет, да, удивительное место.

      – Так точно, капитан, – согласился Боцман. – И еще, очень похоже, переломы костей. У меня здесь, здесь и здесь, – моряк показал на руку, ногу и левую часть лица.

      – Верно, приятель, – похвалил Жан и хотел добавить еще что-то, но в этот момент раздался вопль впередсмотрящего:

      – Судно на горизонте, справа по борту.

      Капитан Жульер раскрыл трубу.

      – Знакомые очертания, да сожрет меня морской черт вместе с пряжкой и саблей, если это не старый знакомый, «Кокон». Ждать штиля не будем, Боцман, шлюпки на воду.

      Корсары, без возражений, подчиняясь каким-то иным законам местной природы, посыпались на весла, даже саблю не пришлось вынимать. Первые гребки вместе с брызгами прозрачной воды «родили» светлые нити, потянувшиеся навстречу галеону от каждого матроса, и чем сильнее гребли матросы, тем темнее становились их тела, а нити – ярче, при этом «Кокон» убыстрял свое приближение, вырастая в размерах. В один момент Жану, не сводящему глаз с торговца, так хорошо знакомого ему по Первому Морю, показалось, что не «Марионетка» приближается, а «Кокон», напитываясь силами команды, набухает, как дрожжевое тесто. В тот миг, когда суда стукнулись борт о борт, все гребцы были серого цвета, а галеон, нависавший над «Марионеткой», как гора над мышью, блистал неземной белизной.

      Абордаж оказался банальным вытягиванием последних сил, точнее, нитей из бравых пиратов, после чего еще сохранявший свою энергию Капитан Жульер, поднявшись на борт «Кокона», смог самолично лицезреть своих подчиненных, раскиданных по белоснежной палубе в виде потухших угольков. Хозяин галеона, обладатель русалочьих очей, выглядел великаном, титаном, плечи которого упирались в облака, а головы видно не было вовсе.

      «Господи, – подумал Жан, – как же я был глуп и смешон тогда», – он вспомнил разговор с капитаном «Кокона» через губу, как победителя с поверженным соперником. Здесь, в Эфире, все оказалось иначе. Могущественный незнакомец повел себя щедро и благородно, он не воспользовался бессилием атаковавших его, а, напротив, одарил «богатствами» из трюмов своих столь безрассудно, что опустошил их полностью, не пожалев ничего.

      «Марионетка», груженная светящимися рундуками и командой,