По тонкому льду. Эрл Стенли Гарднер

– усомнился я.

      – Постараюсь. У них в салоне очень хорошие мягкие кресла, и я уверена, что стюардессы позволят мне раздвинуть свое, если самолет не забит до отказа. За меня можете не беспокоиться. Вы не представляете, как внимательно люди относятся к тем, кто находится в преклонном возрасте и малоподвижен… Прошу вас, подайте мне телефон.

      – Вы не хотите, чтобы я позвонил на станцию «Скорой помощи»?

      – Нет. Я позвоню, когда эти таблетки начнут действовать. После них я часов пять-шесть не чувствую сильной боли. Доктор советовал не увлекаться ими, чтобы организм не привык. Но можете не сомневаться, молодой человек, что я намерена пользоваться ими в течение всего полета до Денвера.

      Я поставил аппарат рядом с кроватью и спросил:

      – Могу ли я еще что-то для вас сделать?

      – Нет, – ответила она.

      В машине я положил подписанный документ в конверт и отправился на почту, где на конверте написал адрес нашего с Бертой офиса, наклеил марку и бросил его в почтовый ящик.

      Затем я взял бланк телеграммы и направил ее клиенту в Денвер:

      «Полный ажур тчк Дональд Лэм».

      Глава 5

      Когда на следующее утро я пришел на работу, все вокруг сигналило: «Опасность!» Так, девушка внизу, приветствуя меня, подняла ладонь вверх. На столе, где обычно скапливалась поступавшая почта, стояли два лотка: один, помеченный «Б. Кул», другой с моей фамилией. В моем лотке лежало несколько писем, придавленных красным пресс-папье, – верный признак надвигающейся беды, о которой давала мне знать верная Элси Бранд.

      Эти условные знаки давали мне шанс как-то подготовиться к встрече с неприятностями. Обычно они означали, что в офисе меня поджидает некий громила, готовый набить мне морду, если я не перестану заниматься очередным расследованием.

      Набрав в грудь побольше воздуха, я открыл дверь своего кабинета и вошел.

      Там сидел сержант Фрэнк Селлерс, и по его лицу я понял, что мне несдобровать.

      Селлерс был здоровенным детиной, громогласным, с тяжелыми кулаками, к тому же он был глубоко предан своему делу. Он был не слишком разговорчив и не доверял людям, которые много болтают.

      Селлерс был человеком действия. Ему все время нужно было что-нибудь делать.

      В данный момент он нервно сжимал кулаки, покусывая конец своей вонючей незажженной сигары.

      – Привет, Шустрик, – начал он зловещим тоном.

      – Привет, сержант.

      – Ну ты и влип.

      – Я?

      – Ты.

      – Каким образом?

      – Не строй из себя невинного младенца. Со мной этот номер не пройдет.

      – Я никогда не утверждал, что являюсь вполне невинным. Но хотелось бы знать, в чем, собственно, меня обвиняют.

      – Твои плутни тебе даром не пройдут.

      Я счел самым разумным промолчать.

      – Я говорю о недавнем наезде, – уточнил Селлерс.

      Я удивленно поднял брови.

      – Речь идет о даме по имени Харвей Честер, которая проживает в небольшом старомодном бунгало за домом 2367 по Дормен-авеню.

      – При