Лицей 2024. Восьмой выпуск. Анна Маркина

тоже папа уходил. Но мама говорит, что это нормально. Лучше пойти в разные стороны, чем биться лбами друг о друга.

      – Да уж, – вздохнул Иван и пририсовал смайлику прямоугольные усы.

      – Раскачай меня посильнее, – попросила девочка.

      Он стал подталкивать её в спину.

      – А где сейчас твой папа?

      – А… он дома, – обернулась она на лету.

      – Помирились, что ли?

      – Ага. Только он пьёт. Но я не злюсь на него. Мама всегда говорит, что он человек расхлябанный и его пожалеть надо… Может, и тебя подруга твоя пожалеет ещё.

      Иван почесал горлышком бутылки висок:

      – Хорошо бы.

      – Ага, – обрадовалась девочка, шаркая ногой по земле для торможения, – ты ей позвони и скажи, что воспитался, и сырков ещё купи. Мама всегда верит, когда папа говорит, что воспитался. И ещё мама говорит, что если любовь – значит, человека любым принимать надо.

      К площадке подошла кудрявая девушка, похожая на старшеклассницу. Иван подумал, что молодые мамы слишком уж хорошо сохраняются, даже страшно.

      Она нервно глянула на Ивана, на две пустые бутылки рядом с качелями и одну полупустую в его руках, взяла девочку за руку и скомандовала:

      – Даша, пойдём.

      – Сырки купила?

      – Ой, слушай, забыла. Пойдём, потом купим.

      Тогда Даша вырвалась и уцепилась обеими руками за голубую ногу качелей.

      – Не пойду без сырков!

      Она вдруг превратилась в совсем другую девочку, как будто с именем у неё появилась оборотная сторона. Она обвила напряжёнными руками качельную ногу, и по щекам у неё потекли тихие слёзы.

      Девушка потянула её за пояс:

      – Да успокойся, – зашипела она, косясь на незнакомца, – отцепись уже! Нас дома ждут.

      Но Даша зарыдала в голос и запричитала:

      – Мама… сырки… мама… – и беспомощно посмотрела на Ивана, у которого в этот момент будто броня на сердце лопнула.

      – Давайте я сбегаю куплю и занесу вам? Только не рыдай, – сказал он, помогая расцепить тоненькие руки.

      – Занесешь? – с надеждой переспросила заплаканная новая девочка, превращаясь в старую.

      – Ага. Вы в какой квартире?

      – Тридцать восемь.

      – Успокойся. И совершенно необязательно сообщать незнакомым свой адрес, – опять зашипела вполголоса кудрявая, утаскивая Дашу за руку в подъезд.

      Иван немного обиделся. Хотел сделать широкий жест, а она шипит так, будто он какой-то извращенец. Он даже остановился поперёк дороги – идти или нет… Но всё-таки ему хотелось сделать хорошее для Кузнечика. Смешная она, хоть и капризная. И мама у Даши явно любит этого непутёвого их отца, а то не прощала бы. Это, видно, сейчас она не в духе. Мало ли что! Забыла. С кем не бывает. Сколько сам Ваня забывал… И лампочку перегоревшую в вытяжке починить… Мог бы и разобраться, а не полтора года обещать – потом, потом; и собаку надо было ей разрешить, раз она хотела собаку, ну не гигиенично жить с собакой и шерстью, но лучше с шерстью, чем без девушки; и пропадать надо было по друзьям меньше,