Лицей 2024. Восьмой выпуск. Анна Маркина

набросился на старшеклассников.

      – в смысле? Саша не может ни на кого наброситься, вы о чём!

      – Насколько я поняла, над ним решили пошутить и позвали с собой за школу курить. Один старшеклассник сказал, что у него тоже бабушка умерла и что это помогает…

      – курить??? в таком возрасте!?

      – И они вначале дали ему сигарету, а потом стали спрашивать, правда ли, что он считает рыбу своей бабушкой. А потом отобрали у него сумку и стали тушить окурки в контейнере. И он тогда набросился на самого старшего и расцарапал ему шею и лицо… Еле оттащили. Тот, на которого Саша накинулся, разбил об стенку контейнер, а сумку забросили за забор. Но Саша успел спасти рыбу – он её подобрал и побежал в столовую за водой.

      – ужас

      – Директор пока что в отъезде, но все виновные будут наказаны. Такого больше не повторится!

      – Конечно, не повторится. Я ему сейчас объясню, где раки зимуют…

* * *

      – Всё. Завтра придет без рыбы.

      – Наконец! Вы с ним поговорили?

      – Поговорил.

      – Ну хорошо.

* * *

      – Арсений, простите, что беспокою ночью, но я никак не могу заснуть. Скажите, пожалуйста, с Крючочком всё в порядке?

      – не совсем

      – Что вы сделали?

      – я его сварил

      – Вы его сварили?

      – да

      – Зачем вы его сварили?

      – Я сразу сказал либо ты перестаёшь придуриваться, либо я сварю эту чёртову рыбину. Он не перестал придуриваться.

      – …что с Сашей?

      – Сказал, что ненавидит меня. И что нас всех самих надо сварить.

      – Вас точно.

      – встретимся на дне кастрюли, Людмила Николаевна

      – Если он опять откажется ходить в школу, то нужна будет справка от врача.

      – ок

      Качели

      – Ты чего здесь сидишь?

      У качелей стояла девочка лет шести в зелёной футболке, похожая на кузнечика.

      – Просто сижу, – буркнул Иван, отнимая бутылку от губ и жмурясь на пучелобое летнее солнце.

      – Дай покачаться?

      Он тяжело вздохнул и сделал ещё один большой пивной глоток. У его ног припарковались две коричневые бутылки: пустая и полная.

      На детской площадке не было никого, кроме Ивана, солнца и надоедливой девочки. Ни детей, ни родителей. Не было слышно птиц. Даже кошки попрятались в тень. Жара обрушилась на Москву, как плоская каменная плита, припечатавшая высокую, ветреную жизнь. Теперь все гнездились в вентилируемых сотах многоэтажного жилья, пили холодный квас и кутались в мокрые полотенца.

      – Ты пьёшь пиво? – не унималась девочка.

      – Слушай, отстань, а? – сказал Иван раздражённо. – Ещё от тебя не хватало выслушивать…

      Девочка издала звук, похожий на мяуканье, свернувшееся клубком на первом звуке. Она прислонилась спиной к голубой опоре, похожей на жирафью ногу, и тоже поглядела вдаль. На ровную чёлку леса, видневшуюся из-за новостроек.

      – Папа тоже пьёт, – сказала она равнодушно.

      Иван