Шагающий по краю. Александр Кирнос

Маккавеи вечно будут жить…

      Храм восстановят, оживёт Масада,

      И никогда не будет в мире лжи.

      Читая Шломо

      Пройдёт любовь, и отпылает страсть,

      Иссякнут силы, и наскучит власть.

      Сметает время всё неумолимо.

      Познанья жажда лишь неутолима.

      К чему стремлюсь я, что хочу понять,

      На что пытаюсь небесам пенять?

      В объятьях смерти жизнь, и, не дыша,

      Внимает вальсу этому душа.

      «Без цели некуда идти…»

      Без цели некуда идти,

      И пусть открыты все пути,

      Но жизнь пуста, уныла и убога.

      Снежинка на чужом плече,

      Пылинка в солнечном луче

      Осмысленней, чем жизнь без Бога.

      Один над нами господин,

      Мир будет, как и он, един,

      И, как бы ни была длинна дорога,

      Отбросив злобу за порог,

      Изжив надменности порок,

      Придёт к нему. Нет Бога, кроме Бога.

      Дорога в Иерусалим

      В темноте ночной огни брезжат,

      Я не стану никогда прежним.

      Мчит автобус ночью нас в горы,

      Ты лечи меня, лечи Торой.

      Ты в веках один такой вечный,

      Не сгорают твоих снов свечи,

      Не смолкают о тебе споры,

      Ты лечи меня, лечи Торой.

      Здесь молитвы вливаются в небо,

      Здесь сливается с былью небыль.

      В наши дни здесь случится, скоро,

      Что предсказано было Торой.

      Иудея

      То ли явь, то ли сон, то ль мечта – я никак не пойму,

      Эту встречу я ждал, на неё уж почти не надеясь,

      Но в лиловом дыму, в невесомом миндальном дыму,

      Как подарок и тайна, открылась мне вдруг Иудея.

      В этой выжженной вечности лишь ручейками текут

      В чёрных шляпах паломники (скорбно опущены лица),

      На могилы святых их надежды и грёзы влекут

      И стремленье в молитве хотя бы на миг раствориться.

      Тишина и покой, первозданная графика гор,

      И столетья, как миг, в равнодушном дыханье пустыни,

      Из теснины забот вылетает душа на простор,

      Понимая, где быть предстоит ей вовеки отныне.

      Позабуду стихи, позабуду про всё и про всех,

      В этой выжженной вечности весь растворюсь без остатка,

      Только эхом в горах разольётся твой шёпот и смех,

      И слезами на скалах проступят скупые осадки.

      Евреям быть

      Евреев бить сегодня не смешно,

      Порой опасно, иногда грешно.

      И неизвестно, кто будет избит,

      И Нюренберг как будто не забыт.

      Евреем быть сегодня не грешно,

      Порой досадно, иногда смешно.

      Нет, право, быть евреем – пережиток.

      Всё прожито давно, и всё изжито.

      Зачем же до сих пор ищу следы

      Той с нами приключившейся беды?

      Смотрю в глаза с надеждой и опаской

      И вижу: омут глаз подёрнут ряской.

      Неужто смыла память навсегда

      Забвения болотная вода?

      Но я там был, вы слышите,