Нерон. Блеск накануне тьмы. Маргарет Джордж

на стол свиток и тут же отступил назад.

      – Ты ведешь себя так, будто это не документ, а ядовитая змея, – заметил я и взял смету.

      – Змея не змея, но определенно нечто ядовитое, – отозвался Фаон.

      Я развернул свиток и посмотрел на заполнявшие всю страницу сверху донизу столбцы цифр. Наконец добрался до итоговой суммы и не поверил своим глазам.

      – Двадцать две тысячи миллионов сестерциев?

      – Такова сумма, к которой я пришел, – она покрывает все расходы.

      Фаон редко хмурился, не хмурился и сейчас, он вообще по натуре был жизнерадостным и оптимистичным человеком.

      – Если рассматривать это как сделку, тебе и только тебе я бы за сколько купил, за столько бы и продал, – сказал Фаон и развел руки в стороны. – Но я бедный человек.

      И мы оба рассмеялись.

      – А если я соглашусь на такую цену, ты сможешь набросить еще один храм? – подыграл я ему.

      – Только если мы будем использовать низкопробный камень, но император запретил мне торговать подобным товаром.

      Мы перестали смеяться.

      Я понимал, что мой проект будет стоить дорого, но цифры, отражающие его стоимость, увидел впервые. И все равно я не мог сменить курс. Город разрушен, и его надо отстроить заново. Выбора нет.

      Конечно, его необязательно было отстраивать из мрамора или прозрачного каппадокийского камня, который я заказал для одного из храмов. И возможно, мне не следовало предлагать оплату за строительство портиков. И Золотой дом с прилегающими к нему землями… Должен ли он быть таким обширным?

      Мой ответ – да!

      Все должно быть отстроено так, как я задумал. Я дал слово богам, дал слово своему народу. И я не изменю себе.

      – Есть какой-нибудь способ собрать больше денег? – спросил я, положив свиток на стол.

      – Читаешь мои мысли, цезарь. Ты ведь знаешь – среди вольноотпущенников очень много состоятельных людей.

      – Да, и ты один из них.

      – И мы жаждем стать полноправными римскими гражданами, но эта привилегия доступна только нашим детям. Что, если ты издашь указ, согласно которому любой вольноотпущенник с состоянием более двух сотен тысяч сестерциев, пожертвовавший одну сотню на строительство дома в Риме, сможет стать его гражданином? Осмелюсь предположить, найдется немало желающих пожертвовать деньги на строительство.

      – У тебя уже есть вилла в городе, – напомнил я. – Так что ты выпадаешь из этого списка.

      – Я лишь один из многих в этой прослойке общества, но состоятельные люди без достойного положения – это проблема.

      – Что ж, вольноотпущенник без положения в обществе – это справедливо, да вот только половину работы в правительстве исполняют именно вольноотпущенники, – сказал я и похвалил Фаона: – Отличный план.

      Но когда он ушел, я снова расправил перед собой свиток и не отрываясь смотрел на него так, будто это могло изменить цифры в смете.

      XV

      Работы шли быстрыми темпами, а я всеми силами