Руки Орлака. Морис Ренар

вещей, – ответил завистливый военврач. – Лишь будущее покажет, была ли хирургия Серраля этапом прогресса или же безвыходным тупиком.

      – Но разве профессор Серраль не добился неожиданных результатов? Разве операции на голове – не его специальность?

      – Да, это его специальность, мадам, и я готов признать, что с этой точки зрения необходимо выбирать меньшее зло, ибо очевидно, что жизнь господина Орлака в опасности как раз таки из-за перелома затылочной кости, хотя, возможно, имеются и какие-то внутренние повреждения, которые в данный момент я диагностировать не могу.

      Розина прижала обе руки к сердцу. Она задыхалась и смотрела на Стефена так, словно перед ней была его могила.

      Подумать только – этой окровавленной жертвой был ее любимый, ее всё, ее великий человек. Ее малыш!

      Раненый выглядел ужасно. Врач щелкнул переключателем верхнего света:

      – Не смотрите, мадам. Отдохните. В ближайшие дни вам понадобится весь ваш нервный потенциал. Не волнуйтесь: я держу запястье господина Орлака; если пульс станет слабеть, я тут же начну действовать.

      Под урчание мотора Розина размышляла. Теперь она была уже не так уверена в том, что Стефена следует везти именно к Серралю… Но вскоре громкий «голос» его реноме перекрыл все туманные и тенденциозные возражения военврача, и, когда автомобиль въехал в Париж, она сказала Феликсу:

      – На улицу Галилея!

      В этот час, свободный от пробок, они доехали туда довольно быстро.

      Клиника – настоящий белый дворец – была ярко освещена.

      Как только Стефена уложили на каталку, военврач откланялся, оставив визитную карточку и сказав несколько ободряющих слов, что немного подняло его в глазах молодой женщины.

      Ночной интерн, облаченный в белоснежный халат, сообщил Розине:

      – Профессору Серралю уже позвонили. Мэтр будет здесь через пару минут.

      Эти слова стали для Розины бальзамом. Она так опасалась, что этого принца науки может не оказаться в городе или же что он согласится осмотреть Стефена лишь утром! Но он здесь! И сейчас приедет! Он! Как же ей повезло, что он, этот ученый с мировым именем, сейчас в Париже и готов прийти на помощь!

      Медсестра провела Розину в изысканный, но в то же время простой белоснежный холл, казавшийся вырезанным в айсбергах.

      Столь же ледяная медсестра объяснила, что Стефена отвезли в смотровой кабинет, и поинтересовалась, не нужно ли чего-нибудь самой мадам Орлак.

      Послышался приглушенный гул мотора, затем кто-то быстро прошел по вестибюлю, и перед Розиной предстал Серраль, этот новый калиф на час.

      Он был высокий, стройный, спортивного сложения, с торсом атлета и поразительно чистым и холодным лицом статуи.

      Без лишнего обмена любезностями, выказывая скорее здравомыслие, нежели сострадание, он спросил, о какого именно рода происшествии идет речь, задал несколько быстрых, четких, хорошо продуманных вопросов и назвал Розину «милочкой».

      Все это происходило, пока он снимал пиджак, оголял мускулистые руки и надевал блузу без рукавов, которую