Сломанный. Елена Гусарева

было отказаться от такого предложения?

      Сегодня, как и в тот первый раз, я не мог отвести от неё глаз, а она казалась совершенно спокойной: не избегала глядеть на меня, но и не забывала про друзей, отвечала на их реплики, улыбалась и даже смеялась, но не вызывающе, не на показ, а естественно, как всегда. Она не была из тех девушек, которые после горького расставания всему миру желают продемонстрировать, как мало уязвлены. Она ничего не пыталась доказать и именно это служило лучшим доказательством её силы и уверенности в себе. Я же никогда не умел поддержать её в трудную минуту, не умел найти правильные слова. Мне всегда казалось, что любые слова поддержки унизительны. Во всяком случае, утешать себя я никому не позволял. Лизу это не смущало. Она сказала мне при случае: «Ничего. Меня это не парит. Если нужно, я сама могу подержать себя за руку». Я усмехнулся тогда, но, узнав её ближе, понял, что она вовсе не кокетничала. Не только утешиться, но и постоять за себя она умела лучше всех, кого я знал. Однажды мы ехали в забитой маршрутке и какой-то нетрезвый хмырь ущипнул её за попу. Не успел он нагло осклабиться, как получил пальцами по глазам (хорошо, если не ослеп), а в следующую секунду согнулся от боли в паху. Все произошло так быстро, я даже не сразу понял, а когда до меня дошло, Лиза уже проталкивалась к выходу и тащила меня за собой. Мы выскочили из маршрутки и быстро затерялись в толпе. «Как ты?» – спросил я, стыдясь, что ей самой пришлось себя защищать. «Забудь!» – отмахнулась она и больше не вспоминала об инциденте. Не удивлюсь, если и я, как тот мудак из автобуса, уже выскользнул из её настоящего и стал частью прошлого, с которым она успела примириться и о котором не стоит сожалеть.

      Лиза поражала своим спокойствием. Наблюдая за ней сейчас, я в который раз умилился, когда она остановила внимательный взгляд на стильно одетом посетителе за соседним столиком, а потом быстро потерла указательным пальцем уголок рта. Такая у неё была дурацкая привычка: если Лиза видела у кого-то вещь, которую ей хотелось бы иметь самой, она проделывала этот странный ритуал из неблагополучного детства. Она называла это «слизать вещь», чтобы когда-нибудь иметь такую же. Лиза росла в бедной семье без папы и, когда была маленькой, завидовала обеспеченным детям. Сейчас она зарабатывала на рекламе достаточно, чтобы позволить себе любую брендовую шмотку или сумку, но всё равно продолжала «слизывать», когда видела на других что-то, что ей нравилось. Утешительная привычка, которая пригодилась бы мне самому после того, как мать лишили родительских прав, и мы со сводным братом оказались в детском доме, или потом, пару лет спустя, когда бабка забрала меня жить к себе.

      Глядя на Лизу сейчас, я понял, что, если бы у нас был второй шанс встретиться так, будто мы не были знакомы, я выбрал бы её снова. У нас было разное детство и разные обстоятельства взросления, но, кажется, мы травмированы сходным образом. Наши душевные шрамы складываются, как пазл. Цепляясь выступали и впадинами, вместе мы образовывали что-то более значительное, чем сумма нас двоих по-отдельности. И почему тогда я оттолкнул её так грубо