Тайны Елисейского дворца. Жюльетта Бенцони

ответил:

      – Наша знатность слишком свежа, чтобы ею чваниться. Как говорит император, не стоит ссориться из-за короны, раз наш отец не был королем. Даже если тебе это не нравится, я пойду и поздравлю Лауру!

      – А я вам советую гордиться славой, – прошипела Каролина. – Безграничная слава императора, моего брата, – она подчеркнула родственность, – стоит всех пергаментов мира.

      – Разве я спорю? Она безгранична, так что не стоит о ней и кричать. Пойду поздравлю Лауру.

      – Сидите на месте, вы же видите, император обходит гостиную, – снова прошипела Каролина, нервно обмахиваясь веером.

      Так оно и было. Жозефина, в окружении своих дам, поднялась и заняла свое место на троне, двойном, с полукруглыми спинками, поднятым на четыре ступеньки над остальным залом, а Наполеон, сцепив за спиной руки, двинулся по гостиной. Честно говоря, обход напоминал больше смотр, чем милостивый знак внимания. Запомнилось, как на одном из праздников он побеседовал с дамой:

      – У вас что другого платья не нашлось, чтобы явиться на придворный бал? Оно же грязное!

      Дама лишилась чувств. Или притворилась, что их лишилась.

      В этот вечер Лаура, оставшаяся стоять рядом с Полиной, которая взяла ее под руку, услышала, как Наполеон, остановившись напротив молодой женщины на последнем месяце беременности, которая никак не могла подняться, сделав реверанс, добродушно заметил:

      – Боже ты мой! Мадам! Да я думаю, вам было бы куда лучше в постели, чем здесь!

      Бедняжка стала пунцовой, открыла рот, но не могла сказать ни слова.

      Наполеон, смилостивившись, задал новый вопрос:

      – И когда вы ожидаете счастливое событие?

      – Когда… Когда вашему величеству будет угодно, – пролепетала несчастная и лишилась чувств[9].

      Ее унесли. Все хохотали, тогда как бедняжке было не до смеха, она корчилась от боли, а дома, не теряя ни минуты, принялась за дело, выполняя свой долг перед императором: у нее начались схватки.

      Между тем Наполеон продолжал свой обход, и настроение у него было гораздо лучше, чем в начале вечера. Завершив его, он подошел к Лауре, взял ее за руку и отвел в сторонку под тревожными взглядами Полины и четы Мюрат.

      – Чудесный подарок, – одобрительно сказал Наполеон. – Настоящее произведение искусства. Откуда она? Я никогда не видел этой статуэтки у вашей матери.

      – Возможно, она не выставляла ее напоказ… Дорожа ею.

      – Или потому что у нее ее не было?

      Лаура не была готова к лобовой атаке и не сразу нашла выход из положения. Не находя, что сказать, она взглянула на императора. Наполеон стоял близко, и она вдруг подумала, что никогда не обращала внимания, как он изменился. Тощий «Кот в сапогах» набрал вес. Во-первых, пополнел, хоть и не слишком. Он был в темно-зеленом полковничьем мундире с красной розеткой Почетного легиона и в белых кашемировых штанах в обтяжку, которые подчеркивали начинающуюся полноту, но полнота его не портила. Шла ему и короткая стрижка,

9

Не могу не воспользоваться возможностью и не рассказать о случае, который произошел в Елисейском дворце при генерале де Голле. Генерал подошел к одной даме и похвалил ее платье.

Дама смутилась и ответила, что надевает его не в первый раз, что, наверное, оно уже всем надоело.

–В таком случае позвольте вас поздравить с тем, что оно ваше собственное, – заявил генерал, намекая на жен министров, которые брали наряды напрокат у знаменитых модельеров. См.: Дюлон К. Будничная жизнь в Елисейском дворце во времена генерала де Голля. Париж, 1974.