Дорога войны. Алена Трутнева

я, всё в порядке. – Айзек отбросил кочергу в сторону.

      – Ты жи не… – со страхом уточнила хозяйка.

      – Пара поломанных носов и куча синяков.

      Дочка Гельды, соскользнув с печи, протянула Айзеку одеяло.

      – Бери, ты озяб. – Она потупилась. – Они не вернуцца? Ну… Помстити?

      – Не сегодня. Сегодня они слишком заняты развлечениями.

      Девушка побледнела, вполне понимая, что имел в виду Пёс, и поспешно отвернулась. Айзек положил на стол кинжал.

      – Вот. Отобрал у одного. Вам пригодится.

      – Исполать! – Гельда осторожно коснулась пальцами оружия.

      Айзек вздохнул.

      – Вам бы уйти из посёлка до утра. И желательно подальше.

      Гельда подняла на него испуганный взгляд.

      – Следы нашинских уж не сыскати. А я одна в лесу с двумя детями. Кей мал, да и Иветта… – Женщина осторожно, почти что бережно положила ножны с мечом на стол, рядом с кинжалом. – Мы сгинем тама, Айзек.

      Пёс собрался было ответить, но передумал и лишь молча кивнул. Лес – не спасение для них. Но как сказать давшим приют, что за его спиной стоит смерть, что их отряд – не простые наёмники и, уходя, они не оставят выживших? Как заставить выбирать между смертью в собственном доме и смертью в снегах?

      Гельда спала неспокойно, время от времени вскрикивая во сне, на печи ворочалась Иветта, и только Кей спал крепко, обняв ножны от меча Айзека. Сам же Пёс бесконечно смотрел в тёмный потолок, тугие узлы мыслей сплетались в голове, не давая покоя. Он слишком хорошо знал, какое страшное утро ждало их. Утро, которое станет последним для целого селения. Утро, когда он в очередной раз смирится с кровавой жестокостью и предпочтёт промолчать, отвернуться, сохранить свою никчёмную шкуру. Айзек уже видел однажды, как сжигают деревню, оставляя лишь жалкую горстку выживших – тех, кто разнесёт вести о том, как карается предательство своих. Чудовищные сцены, от которых кровь стыла в жилах, после которых невозможно спать по ночам. И как долго он ещё будет молчаливо подчиняться, уговаривая остатки человечности в себе, что он лично не сжигал заживо и не зарубал мечом детей и калек. Но он был там, свидетель и соучастник. Есть ли в мире прощение за такое?

      Айзек рывком поднялся с пола, схватил свой кинжал, плащ и постарался бесшумно отодвинуть щеколду.

      – Ты кудыть? – сонный голос Иветты нагнал его на пороге.

      – Спи. Мне нужно подумать и пройтись. Запри за мной дверь.

      Тёмная улица была до краёв полна обманчивым покоем и застывшей в ожидании беды тишиной. Сколько у них осталось до резни, что устроят каратели? Есть ли шанс спасти хоть кого-то? Что можно противопоставить получившим благословение командира убийцам?

      В дальнем конце улицы показалась группа пьяных наёмников, и Пёс укрылся в тени между домами. Не угадаешь, кому можно доверять, а кому нет, быть может, за пособничество обещано спасение старосте или местным святошам. Хотя вот насчёт последних стоило разузнать.

* * *

      – Кеана действительно попросила взять тебя с нами.

      Саламандр, сидевший у стола, был совершенно спокоен. Илен изображал крайнюю