На весеннем перепутье (трактат Третий). Ниk Алеkc

ведь и вполне практичные соображения с твоей стороны, верно? Он для тебя – рыцарь, верный паж… защитник. Не так?

      Настя промолчала. Разговор резко переставал ей нравиться.

      – Ты нарочно обесцениваешь наши с ним отношения?

      – Отношения, – задумчиво повторил Горицкий, – Так действительно точнее. Ибо, если б ты любила его по-настоящему, то и не была бы со мной. Тебе бы и в голову не пришло быть с кем-то еще. Ты попросту боялась бы его потерять.

      – А я, по-твоему, не боюсь?

      – Увы, – он тихонько начал целовать ее плечи, потом поднялся выше, к шее, – Не боишься. Ты не хочешь его терять, это точно. По многим причинам. Но в основном – по привычке.

      – Знаешь, – она резко отвернулась, отстранилась от своего солидного покровителя, – На сеанс психоанализа мы не договаривались. И потом, откуда ты вообще можешь его знать?

      – Ну как же, я навел о нем справки, – с ленцой произнес Станислав Георгиевич, не делая попыток снова притянуть к себе юную (вздорную и очень красивую) любовницу. Свою девочку. “Ласочку”.

      – А зачем?

      – А затем, что я в некоторой степени за тебя в ответе. Но ты не беспокойся, ничего по-настоящему компрометирующего за твоим Денисом не числится.

      – По-настоящему? – она слегка прищурилась, -Что вы имеете в виду, господин?

      Горицкий слегка поморщился (этим господин она насмешливо подчеркивала не только его положение, но и возраст – как-никак, разница составляла двадцать три года. Ровно на год больше того, сколько ей было сейчас).

      – Что он тебе рассказывал о своем отце? Родном отце, я имею в виду?

      Настю кольнуло нехорошее предчувствие.

      – Ничего особенного… кроме того, что он сбежал от жены с ребенком, когда Дэн был еще слишком мал, чтобы вообще о нем помнить. Якобы, пропал без вести…

      Горицкий открыто ухмыльнулся.

      – Ну да, пропал… без вести. В колонии строгого режима.

      Она ощутила сухость во рту и противную пустоту под ложечкой.

      – Ты серьезно? – холодный (и хищный, как у камышового кота) взгляд Горицкого ей не понравился.

      – Вполне. И угодил он туда по весьма серьезной статье – неумышленное убийство. Подрался с товарищем по работе, да сил, видимо, не рассчитал… Разумеется, жена немедленно оформила развод и запретила всей родне болтать о том, кем оказался отец ее мальчика…ну и так далее.

      Она машинально прикусила нижнюю губу (тем самым крошечный шрам на подбородке обозначился четче).

      – Что-то не сходится. За неумышленное и тем более первую ходку на строгий режим не определяют.

      – А ты неплохо подкована, – одобрил Горицкий, – Действительно, вначале его отправили на общий, но потом, уже в колонии, случился очередной инцидент, вроде даже с участием какой-то мелкой сошки из администрации колонии, и тогда батюшка твоего избранника уже заехал на строгий режим… там и закончил свой недолгий жизненный путь, – финансист коротко вздохнул. –  Если и сейчас скажешь, что не веришь, мне придется