Искушение для принцессы. Мейси Эйтс

но… – Она обратилась к сыну: – Лука, я хочу поговорить с Родригесом.

      Лука поднял на нее глаза:

      – Но я рисую.

      – Все в порядке, оставайся здесь. Рисуй.

      Она вышла в коридор, и Родригес последовал за ней, закрыв за собой дверь.

      – Ты, кажется, не обращаешь внимания на высказывания Луки! – раздраженно произнес он.

      – Лука ребенок.

      – Мне бы в его возрасте не разрешили так разговаривать.

      Скрестив руки на груди, Карлотта спросила:

      – И ты тоже хочешь не разрешать?

      – Я мало что одобряю из того, как воспитывали меня в детстве. И вряд ли воспользовался бы такой же моделью воспитания сына. Я не против его комментария. Просто не привык к такому.

      – О! – с облегчением воскликнула Карлотта. – Делай то, что считаешь нужным.

      Родригес перебил ее:

      – Почему ты не довольна? Надо всего лишь посмотреть на бриллианты и выбрать понравившееся кольцо. Женщины это любят.

      Карлотта пожала плечами:

      – У меня и так много бриллиантов.

      Драгоценности для принцессы не играли большой роли. Их ей присылали на дни рождения и другие праздники, тогда как ее семья оставалась далеко, и поэтому эти подарки не приносили Карлотте особой радости.

      – И разве тебе не хочется иметь больше? Я думал, это доставит тебе удовольствие.

      – Я не говорила о недовольстве. Я только… Приглашать ювелира ко мне? Это так неожиданно.

      – Позволь сделать тебе подарок, – произнес он.

      – Я выберу кольцо. Но ты уже и так немало делаешь для меня. Ты даешь Луке свою фамилию. Это… для меня много значит. Фамилия Сантина ничего ему не давала, кроме проклятия, – прошептала она с болью в сердце.

      Ее сын заслуживал мать, которая способна на более разумные решения. А родители заслуживали дочь, которая не запятнала бы ни свое, ни их имя. По крайней мере, брак с Родригесом хоть как-то окупит ее вину перед всеми ними…

      Особенно перед Лукой. Фамилия Ангвиано сотрет позорное клеймо с его жизни. Спустя время люди все забудут, и сын не будет расплачиваться за ее грех.

      Одно только это делало брак стоящим.

      – Я не знаю, принесет ли ему моя фамилия больше пользы, – сказал Родригес.

      – Принесет, – уверенно произнесла Карлотта.

      Их взгляды встретились, и она почувствовала, как все ее тело напряглось, а дыхание остановилось. Что-то скрывалось за этим мужественным и красивым лицом, за задумчивым взглядом. Родригес источал сексуальный магнетизм – шарм, который заставлял женщин терять рассудок.

      Карлотта почувствовала это всем своим телом: груди отяжелели, живот сжался, ее сотрясала внутренняя дрожь. И это все было вызвано одним только взглядом. Ему не нужно было говорить, не нужно было двигаться, достаточно было посмотреть – и ее тело уже готово. Готово к его прикосновению…

      Как ему это удавалось? С какой легкостью он лишал ее контроля! Даже Габриель не был способен на это… Тогда она сама приняла решение отбросить все приличия и отдаться ему. Но с Родригесом все по-другому. Как бы Карлотта ни пыталась игнорировать растущее к нему влечение, все было безуспешно.

      Карлотта