И один в поле воин. Юрий Петрович Дольд-Михайлик

в гостиницу, Генрих долго ходил по своей комнате, раздумывая о том, что же все это может означать. Однако объяснить происшедшего так и не смог. «Наверное, у меня тоже счастливый день?» – наконец решил он и взялся за словарь, вспомнив, что вчера они условились с Моникой начать урок в первой половине дня.

      Но Моника в это время была далеко от дома. Стоя во дворе уже знакомой нам электростанции, она с нетерпением ждала Франсуа и сердилась, что он так долго не идет.

      – Я же приказывал тебе не приезжать, когда в этом нет необходимости, – начал было Франсуа, но, взглянув на взволнованное лицо Моники, быстро спросил: – Что случилось?

      – Случилось невероятное.

      – Что же именно? – обеспокоено и нетерпеливо воскликнул Франсуа.

      – Полчаса назад прибежала мадам Дюрель и рассказала, что собственными глазами видела, как в горах, рядом с ее виноградником, немецкий офицер встретил нашего Жана и Пьера Корвиля…

      – Боже мой, Жан и Пьер арестованы! – простонал Франсуа.

      – Да погоди же! Совсем нет! Он отпустил их обоих… Да еще выругал на прощанье за то, что так неосторожны!

      – Что-о-о-о? Ты с ума сошла. Или, может быть, рехнулась эта мадам

      Дюрель?

      – Мадам Дюрель в полном рассудке, и она клянется, что все было именно так. Она даже узнала немецкого офицера.

      – Кто же он?

      – Барон фон Гольдринг! Она видела его в нашем ресторане – мама покупает у нее вине, и она часто у нас бывает.

      – Снова Гольдринг!

      Задумчиво потирая свой длинный нос, Франсуа присел на скамью. Моника напряженно следила за выражением его лица, но ничего, кроме растерянности, на нем не увидела.

      – Так чем же ты все это объяснишь? – не выдержала она.

      – Пока ничем. Сегодня во что бы то ни стало увижу Жана, расспрошу его, и если это правда, тогда…

      – Что тогда?

      – Сейчас я ничего не скажу. Я и сам ничего не понимаю… Чтоб фашистский офицер, барон, поймал двух маки, а потом отпустил… Нет, тут что-то не так. Возможно, он хочет спровоцировать нас, втереться в доверие…

      Нет, в выводах надо быть очень осторожным… И ты еще внимательнее должна следить за этим Гольдрингом и быть настороже. Кстати, как у тебя складываются с ним отношения?

      – Он просил меня, чтобы я помогла ему изучить язык.

      – Ты, конечно, согласилась?

      – Должна была согласиться, помня твой суровый приказ.

      – И как он себя держит? Удалось тебе что-нибудь узнать?

      – Нет. Он очень сдержан, вежлив и не думает ухаживать за мной.

      – О чем же вы с ним разговариваете?

      Моника передала свой разговор с Генрихом о французском языке и будущем Франции. Франсуа задал девушке еще несколько вопросов, касающихся Гольдринга, но ответы на них, очевидно, мало что ему объяснили.

      – Загадочная личность этот барон, – сказал он поднимаясь. – Во всяком случае, надо предупредить наших, чтобы его случайно не подстрелили.

      Возможно, он действительно антифашист и хочет нам помочь. Но все это надо хорошенько проверить. А пока будь