Лишь шаг до тебя. Элис Петерсон

широким кожаным ремнем. Рядом с ним я с моими пятью футами и шестью дюймами[2] выгляжу как лилипут. Мы часто удивляемся, как нас могла родить одна и та же женщина, а я шучу, что мне надо залезать на стремянку, чтобы поцеловать его на прощание. Впрочем, несмотря на животик, он в хорошей форме и использует любой случай, чтобы самоутвердиться – поднимаясь на горы и съезжая на лыжах по очень сложным трассам. Недавно он совершил восхождение на гору Килиманджаро. Хьюго обещал моему сыну, что будет брать его с собой в горы, когда тот подрастет. И это будет строго мужской поход, время для укрепления дружбы.

      Впрочем, дядя Хьюго и Луи и так друзья. Когда я ушла от Мэтью, брат стал для племянника кем-то вроде отца. Он не балует Луи, не прощает ему озорство из ложной жалости к ребенку, живущему без отца. Если Луи рассчитывает, что при слабовидящем дяде он сможет тайком съесть вторую зефирину в шоколаде, то ошибается. «Я вижу больше, чем ты думаешь», – говорит ему дядя Хьюго, грозя пальцем.

      – Осторожнее. Поставь ногу вот сюда, – говорю я.

      – Ты лучше скажи, вверх или вниз? Так будет толковее.

      – Ой, прости. Вниз.

      «Пицца Экспресс» на Белсайз-Парк, возле кинотеатра с шикарными кожаными креслами. В ресторане я замедляю шаг, чтобы Хьюго привык к полумраку. Официант ведет нас к столику возле окна. Посетителей много, еще не закончились рождественские праздники. Я замечаю, что Луи поглядывает на соседний столик, где папа с сыном изучают меню. Подходит официантка с ведерком, в котором лежат фломастеры, мелки и бумага – для Луи, чтобы он мог рисовать.

      – Ну я уж догадался, что это не мне, – шутит Хьюго.

      Я заказываю яблочный сок и пончики для Луи, потом вслух читаю Хьюго меню. Брат не может читать в темном ресторане. На работе он читает текст с экрана компьютера, увеличивая буквы. У него частичное зрение из-за сильного косоглазия. Он видит только уголками глаз, ему трудно смотреть прямо на человека, сидящего напротив него. По его словам, когда он попадает в незнакомое место и ему не у кого спросить дорогу, ему легче идти боком. Он называет это «сексуальной пробежкой краба».

      – Лазанья, – говорит Хьюго, обрывая меня на полуслове. – И все.

      Когда мы заказываем блюда, официантка спрашивает, не хотим ли мы ознакомиться с винной картой.

      – Нет, – говорит Луи, поднимая голову от своего рисунка, – моя мамочка алкоголик.

      Ой, Луи!

      – Ах, понимаю, – смущенно бормочет девушка и отбегает от нашего столика.

      Пока мы ждем наш заказ, Луи гоняет по полу свои полицейские машинки – играет в хорошего и плохого копа.

      – Не уходи далеко, – кричу я ему.

      – Как прошла ваша встреча? – интересуется Хьюго.

      Не называя имен, я рассказываю брату, что видела кое-кого из школы, добавив, что они быстро ушли.

      – Может быть, им было не слишком комфортно? – предположил Хьюго. – Ваши чаи с печеньем – не наркотики, не всякому понравятся.

      – Извини, но мы не безумные хиппи.

      – Тот человек видел тебя?

      – Вроде да. У его сестры был инфаркт. Она умерла, Хьюго. По-моему, она была наша ровесница. – Я грызу

2

1 м 70 см.