Лишь шаг до тебя. Элис Петерсон

шипит, как дикая кошка.

      – Замолчите, иначе я вылью кипяток вам на голову! – Она со стуком ставит кувшин на стол.

      Вскоре кафе наполняет гул голосов, посетители переговариваются через столы, а мы с Мэри-Джейн носимся по залу, разнося суп, чай с ромашкой и мятой или красное вино Жана – под цыпленка. Внезапно я замираю, увидев, как в кафе входит Бен. В руках у него пакеты с какими-то покупками. Он сбрил бороду и сразу помолодел. Жан оглядывается, чтобы посмотреть, кому это я машу рукой.

      – Ты темная лошадка, Полли.

      – Он просто друг, – улыбаюсь я.

      – Холостой?

      Я уверена, что тетя Вивьен собирает через него сплетни обо мне.

      – Кажется, да.

      Жан пожимает плечами.

      – Хорош. Гей?

      – Натурал.

      – Почему же тогда вы с ним не трам-трам, как кролики?

      – Как ты деликатно выразился, Жан.

      – Стараюсь, – хохочет он.

      Не успела я объяснить своему боссу, что это не мой вкус, как Бен целует меня в щеку.

      – Мне нравится твой новый облик! – Я дотрагиваюсь до его подбородка.

      Жан, слава богу, дает наверху мастер-класс по выпечке хлеба, наши завсегдатаи удалились, и мы с Мэри-Джейн можем наконец-то поесть. Я беру кусок цыпленка, сажусь за столик к Бену и спрашиваю, что он купил.

      – Одежду. Эмили ныла, что…

      – Как хорошо!

      – Что? Не понял…

      – Она разговаривает!

      Он кивает.

      – Со мной беседовала директриса, сказала, что Эмили спрашивает учительницу, вернется ли назад мама. – Он виновато хмурится. – Ты была права, Полли. Я не должен делать вид, будто ничего не случилось. Ей это не помогает, мне тоже, и теперь мы перед сном разговариваем о Грейс, вспоминаем случаи из нашей жизни.

      – Какая она была?

      – Необыкновенная, независимая. С открытым сердцем. Но часто и раздражала, потому что всегда настаивала на своей правоте. Я рассказывал Эмили о наших летних каникулах в детстве, как мы с Грейс могли часами плавать в море… – Его голос дрогнул. – Изображали из себя рыб. Прости. – Он кашляет, скрывая свои эмоции.

      – Говори, говори, мне интересно. – Я считаю, что ему полезно выговориться.

      – Ее страстью была китайская медицина и помощь людям. Я даже завидовал ей. А наш отчим всегда старался выпроводить нас из дома… Я рассказывал Эмили и про учебу Грейс в пансионате. Как-то раз она намочила в ванной полотенце и выжала его на голову директрисы. – Он улыбнулся. – Эмили понравилась эта история, но я сказал ей, чтобы она не подражала маме и что я не хочу увидеть ее имя в красной книге.

      Я засмеялась.

      – А Эмили рассказывала тебе какие-нибудь истории?

      – Она рассказала мне, как ее мамочка один раз оставила иглу на лбу пациента, между бровей. Еще у нее много историй про Патча.

      – Патча?

      – Грейс чувствовала себя виноватой за то, что у Эмили нет брата или сестры, и они взяли себе собаку по кличке Патч. Порода неизвестная, но…

      – Когда умер Патч? –