Тёмная история. Чело-вечность. Наталья Сергеевна Алмазова

у кого другого».

      Я выдержал многозначительную паузу.

      «Пожалуй, ваше пресловутое «Азъ есмъ».. вот тут оно и есть. Ну а речь – увы, несовершенный отпрыск чувственного восприятия. Попытка осмыслить и привести переживания в систему, доступную для понимания других. Говоря по существу, каждое слово – вовсе не универсально, скорее, это усреднённый жизненный опыт. Потому для описания чего-то абстрактного, недоступного пяти вашим органам чувств, и вовсе приходится использовать довольно затейливые аллегории».

      Я снова вздохнул. Везде свои издержки.

      «..Любая записанная формула, начертанный знак, каждое изречённое слово. Удобно, для вас, но неомрачённые истины обитают лишь вне выражения в формах. Там, откуда я родом, мы общались иначе, можно сказать, мы видели глазами и слышали ушами друг друга, что полностью исключало всякое недопонимание. Нам уж точно не приходилось вкривь да вкось пееркладывать чужой опыт на собственную насущность, как вы это проделываете ежедневно».

      Мне вдруг показалось, что я слишком увлёкся. Впрочем, Мигель (в миру Михаил) жадно ловил каждое слово, пускай, все эти «откровения» были порядочно избитыми, словно исхоженные ступени древнего храма, затёртые бесконечной вереницей паломников, алчущих утешения и покоя меж нескончаемых тягот собственных странствий. И все они где-то да искали Бога, как его не назови: в горах, пустынях, на поле брани, в застенках монастырей. А Он тем временем никуда и ниоткуда не уходил. Просто никто не ожидал увидеть Его таким – и потому поиски всё продолжались и продолжались. Бестелесный Закон, знаете ли, мало кого прельщает. Все жаждут подобия. Как объяснить, что подобие – в них самих, а не отнюдь не в Нём? Они подобны, и звёзды в небе и трава в поле, а Он не обязан.

      Несмотря на то, что я часто не мог подобрать нужных слов, Михаил слушал меня на диво внимательно. А в его почти бесцветных голубых глазах, аккуратно опоясанных по краю радужки синей каймой, дробился рассеянный свет, разбегаясь сотнями сверкающих бликов. Будто отблески солнца плясали на поверхности бездонного озера. Откровенно говоря, его глаза внушали мне смутную тревогу. Однако я не находил объективных причин для беспокойства и старался не обращать внимания на свои неясные предчувствия.

      Я раздумчиво прочертил когтями на столешнице несколько перекрёстных линий и почти завершил начатую ранее сигиллу, рассеянно продолжив говорить: «..Капля, лишь отделённая от волны, бушующей над зевом морским, имеет границу и положение в пространстве. В пучине морской она вездесуща, ей ведомы все таинства глубин. Лишь краткие вздохи божественной Воли порождают мириады искрящихся брызг. Но даже сама мельчайшая капелька, крохотная частичка хранит в себе память целого Океана…»

      Глава

      III

      . Домовой.

      Я снова умолк, глядя на хитросплетение линий, вырезанных на тёмной столешнице: до полноты картины не доставало парочки штрихов… Красивая