Тёмная история. Чело-вечность. Наталья Сергеевна Алмазова

не поняла она.

      «В прямом. Нет у нас технологий. И не было. Нам они не нужны. А вот вам очень даже».

      Какое-то время она молчала, о чём-то сосредоточенно размышляя.

      «Вы, получается, тоже Навьи что ли?» – выдала нежить итогом своих напряжённых раздумий.

      «Ну.. – я легонько почесал когтями щёку. – Не совсем. Навь – это частный случай. А вообще изнанка.. Зазеркалье.. куда обширней. А мы.. мы везде».

      «Так нельзя! – недоверчиво возразила девушка. – Чего ты мне голову морочишь?»

      «Я не морочу», – пожал плечами я и отвернулся к реке.

      «А может ты это.. – она прищурилась, пристально разглядывая меня. – Робот!»

      Тут уж настал мой черёд возмущаться: «Серьёзно? Это на основании чего такие смелые выводы?»

      «Или киборг.. – не унималась девушка. – Ну или этот, искусственный интеллект!»

      Я недовольно покачал головой.

      «У тебя же души нет!» – в конце концов выдала она свой бронебойный аргумент.

      Я тяжело вздохнул, по-прежнему не глядя на собеседницу. Задела всё-таки за живое. И с явной неохотой согласился: «Да, действительно. Души нет. Я.. не знаю почему это так, тут не у меня надо спрашивать.. но я не робот».

      «Даже у собаки и у той есть. У травинки-былинки всякой. А у тебя нет! Ты вообще не живой, а заливаешь тут! Пришелец!» – раздухарилась вдруг Ленор, словно что-то такое разглядев во мне, что её зацепило.

      Мне было больно слушать. Какая же неприятная, скользкая тема, хоть плачь…

      Внезапно она замолчала, видимо, осознав, что перегнула палку.

      «Слушай… – проговорила она уже мягче. – Ты…»

      «А что такое душа?» – я вдруг посмотрел на покойницу в упор, не моргая.

      Она отчего-то поспешила отодвинуться от меня, и, отвернувшись, пробормотала: «Ну так.. душа.. ну это.. то, что возвращает тебя к Богу».

      «Тебя это кого? Ту, которая не помнит даже своего имени?»

      Пожалуй, вышло резковато.

      «Ну…» – девушка стушевалась.

      «Подумай: ветка может вернуться к дереву, если она на нём и так растёт?» – используя элементарнейшую аналогию, продолжил я ровно.

      «Не знаю…» Настал её черёд быть растерянной.

      «А лист, который распустился на ветке и осенью упал в грязь, скрюченный, бурый и.. мёртвый? Можно его вернуть? Нужно ли возвращать?»

      Ленор в смятении посмотрела на меня пустыми глазницами.

      «Вы и есть такие вот листья».

      Я уставился на противоположный берег.

      «И каждую весну новые. А каждую осень.. ты и сама знаешь».

      Это было жестоко. Но я говорил правду. И она это всем своим нутром поняла.

      Что-то в моей собеседнице надломилось, голос задрожал: «А ты всё знаешь, да?»

      «Многое», – уклончиво ответил я, всё так же глядя перед собой.

      «Откуда?» – уже прошептала она. «Тот, кто сотворил нас, хотел.. создать Бога. Может, у Него даже получилось. Не могу сказать наверняка. Но сам Он Богом не был точно».

      Это признание было явно лишним. Но я вдруг почувствовал, пускай и ненадолго, странное облегченье от того, что в