Тёмная история. Чело-вечность. Наталья Сергеевна Алмазова

в долгожданном одиночестве, я уже не впервой растёр плечи руками. Меня трясло как от холода, однако, хоть я и способен был чутко различать температурный режим и все его мельчайшие флуктуации, мёрзнуть я уж ну никак не мог. Плохой знак. Хоть бы обошлось. Я крепко сжимал предплечья дрожащими пальцами, глядя на то, как размытое миг назад отражение вновь невозмутимо обретает единство и целостность в лоне реки.

      Тем временем в отдалении показалось уже две русалочьих головы. Привела подругу на диво поглазеть, – беззлобно отметил я. – Ну что теперь. Пускай. Пока есть на что смотреть…

      Глава

      XIV

      . Неупокоенный.

      Рассеянно глядя то на своё утихомирившееся отраженье, то на любопытных русалок, по-девчачьи хихикающих и перешептывающихся, я между тем отчетливо ощутил спиной чей-то взгляд. Почему-то, когда хочешь побыть один, кажется, весь мир восстаёт против этого безобидного желанья, – не без лёгкого раздраженья отметил я и сам удивился собственным эмоциям по данному поводу. Я вполне успешно вживался в новую роль. Я становился.. человеком. Почти, как хлёстко отметил мой двойник. А вот нужна ли мне вообще такая дотошная мимикрия, если в главном я всё равно походить на них не способен?

      Тяжело вздохнув, я нехотя обернулся. Позади стоял мужчина. То есть, можно было бы назвать это так, да стоило ли? Скорее уж, существо. Нежить. Он старательно таращил глаза – пустые чёрные провалы. Вокруг витал едва различимый удушливый смрад разложения. Одежда – заляпанные бурым драные лохмотья. Всё как по писаному, – отметил я, – неупокоенная душа. Чересчур долгое пребывание в мире живых их уродует просто до неузнаваемости: судорожно цепляясь за мёртвые тела, чтобы сквозняком не унесло в Запредельное, они и сами в конечном итоге становятся эфемерными кусками собственной разлагающейся плоти.

      Пока я разглядывал страдальца, по набережной прошла девушка, прямиком сквозь замершего мертвеца, и, брезгливо сморщившись, прикрыла рот и нос ладонью, вероятно, различив то же амбре, что улавливал и я. Мертвец проводил её жадным, голодным взглядом, но преследовать не стал. Я отчего-то его интересовал куда больше, чем потенциальная возможность поживиться. Впрочем, на шею кому попало ведь не присядешь, – раздумчиво нахмурился я. – Ну уж на мою-то – в последнюю очередь. Я – хоть созданье и миролюбивое, но постоять за себя могу.

      Почему, интересно, они не помогают своим? – призадумался я мигом позже, глядя вслед удаляющейся молодой особе, а затем снова посмотрел на мерно раскачивающегося из стороны в сторону мужчину. Ну не все ведь, как Мигель, – сообразил-таки я. – Мало что видят. Понимают и того меньше. А что до состраданья.. тут и живых-то не всегда облагодетельствуют, не то что мёртвых.

      Покойник, словно откликнувшись на мои размышленья, попытался сказать что-то, но его рот, точно склеенный, лишь уродливо разошелся на продольные волокна. Ещё я заметил, как сильно он был