Охота на крокодила. Эдуард Власов

добавил Ивахара. – Типичный для русских. Они в таких обычно приезжают.

      – Да-да, – согласился я, глядя на тройные белые полосы на бедрах утопленника и трезубец на левой груди. – Типичный матросский костюм… Поднимайте!

      Ивахара дал указания своим суетливым подчиненным, и шестеро из них принялись огромными петлями из пластиковых трубок подцеплять с двух сторон бездыханное тело.

      – Вы извините, что пришлось вас в субботу дернуть, – виновато сказал Ивахара. – Я просто по уставу информацию в Саппоро направил… Никак не думал, что Нисио-сан вас заставит к нам ехать…

      – Да вы тут ни при чем совершенно, Ивахара-сан, – отмахнулся я от деликатного майора. – Просто полковнику видеть меня без дела не слишком по душе. Вот он и устроил мне поездочку на выходные…

      – Дел нет у вас сейчас в Саппоро? – участливо поинтересовался Ивахара.

      – Убийств по моей линии нет. Слава богу, уже третий месяц. Так что сижу, бумажки переписываю…

      Тело утопленника поместили на голубую простыню, разложенную в полуметре от кромки пирса. Это был крепкий русоволосый мужчина, на вид лет сорока – сорока пяти (хотя русские обычно выглядят значительно старше, чем указано в паспорте, так что я не удивлюсь, если выяснится, что он мне в младшие братья годится), в наглухо застегнутой на молнию синей адидасовской куртке и таких же брюках с уже изученными мной белыми трехполосными лампасами. На первый взгляд, никаких видимых признаков насилия на теле заметно не было.

      Я посмотрел на майора, и Ивахара немедленно дал знак перевернуть покойника. Двое сержантиков в резиновых перчатках перевернули бедолагу на живот. Сзади на шее багровели две рваные раны от мощных ударов, видимо, ножом, с левой стороны спины, в районе сердца, зияли еще четыре аналогичные полоски.

      Над трупом дружно защелкали затворы фотоаппаратов и засверкали фотовспышки наших служебных папарацци.

      – Переверните его обратно, – приказал Ивахара. – Проверьте карманы! Вещи, документы…

      Трое экспертов принялись заученными жестами шарить по телу и карманам трупа, но минутный обыск никаких результатов не дал.

      – Пусто? – задал я никому не нужный вопрос.

      – Пусто, – кивнул Ивахара. – Поди теперь найди, откуда он такой взялся на нашу с вами голову!.. Нам что, его по всем пароходам на себе таскать?

      – Глаза откройте ему! – приказал я ивахарским ребятам, в душе посмеиваясь над недалеким майором.

      Эксперты с недоумением посмотрели на меня, затем на своего растерянного шефа и после – опять на меня.

      – Я говорю, глаза ему откройте, ребята! – повторил я свой умный приказ.

      Один из экспертов покорно положил на навечно смеженные веки покойного свои обтянутые тонкой белой резиной пальцы и повел ими вверх. Глаза утопленника открылись, но вместо привычных цветных зрачков всеобщему взору предстали страшные блестящие жемчужины налитых сливками белков.

      – Выкатите ему зрачки.

      Я старался, чтобы мой голос звучал как можно более буднично.

      Непонятливые