Женский портрет. Генри Джеймс

известна, – добавила Милдред, – и даже считается едва ли не чрезмерной.

      – О, понимаю… – сказала Изабелла. – И все же на его месте я стояла бы насмерть за свои права – ведь они дарованы ему заслугами предков.

      – Наша семья издавна придерживалась либеральных взглядов, – мягко возразила Милдред.

      – Да-да, – кивнула Изабелла, – насколько знаю, вы в этом преуспели и вам подобные воззрения по душе. Кстати, вы увлекаетесь вышивкой?

      После ленча лорд Уорбертон провел ее по дому. Изабелла и не сомневалась, что увидит картину славного прошлого. Внутри жилище Уорбертонов со временем подверглось изменениям, а потому некоторые свидетельства истории были утрачены. Другое дело – вид из сада: здесь перед взором нашей героини предстало крепкое сооружение мягкого и глубокого серого цвета, над которым вдоволь поработали английские ветра. Дом окружал широкий ров со стоячей водой – словом, жилище производило впечатление средневекового замка. День выдался прохладный и пасмурный; уже давали о себе знать первые признаки осени. Неуверенные лучи солнца ложились на стены тусклыми размытыми пятнами, словно намеренно подсвечивая самые старинные и наиболее пострадавшие от времени части кладки.

      К ленчу появился и викарий, брат лорда. Изабелле он уделил пять минут – вполне достаточно, чтобы наша героиня попыталась обнаружить в нем славный дух английской церкви – и не преуспела. Викарий отличался крепкой мускулистой фигурой, простодушным честным лицом, недюжинным аппетитом и склонностью к едва ли не беспричинным взрывам смеха. Позднее Ральф сообщил Изабелле, что, до того как принять сан, викарий был могучим борцом – и до сих пор, от случая к случаю, в основном в семейном кругу, мог положить на лопатки кого-нибудь из прислуги. Нашей юной леди он понравился; собственно, в этот день ей нравилось все без исключения, однако же хотелось думать о викарии как об источнике духовной благодати.

      После ленча все направились в сад, и лорд Уорбертон словно невзначай задержал гостью.

      – Хотелось, чтобы вы посмотрели мое владение как следует, а светская болтовня вам этого сделать не позволит.

      Впрочем, лорд не столь вдавался в древнюю историю Локли (хоть и рассказал немало любопытного), сколько обращался к темам более личным – как для юной леди, так и для самого себя. И все же, взяв небольшую паузу, снова вернулся к своему дому:

      – Очень рад, что вам приглянулась моя старая хижина. Жаль, вы не останетесь подольше, иначе мы обошли бы ее всю. Кстати, сестрам вы пришлись по душе – возможно, вас это побудит заглянуть к нам снова.

      – Приехала бы и без того, – вздохнула Изабелла, – однако, боюсь, все в руках тетушки.

      – Уж позвольте, пардон, вам не поверить. Мне сдается, что вы вольны поступать так, как вам угодно.

      – Сожалею, ежели у вас создалось подобное впечатление. На мой взгляд, оно говорит обо мне не лучшим образом.

      – И тем не менее дает надежду.

      – Надежду? На что же?

      – На то, что в будущем буду видеть вас чаще.

      – А! Для этого мне ведь большой свободы и не требуется.

      – Разумеется,