Повесть о доме Тайра. Эпосы, легенды и сказания

времен императора Дзимму[68] сменилось на троне свыше семидесяти владык, однако ни разу не бывало, чтобы женщина дважды становилась императрицей! – так единогласно рассудило собрание.

      Прежний государь Го-Сиракава тоже усовещивал сына, говоря, что недоброе дело он задумал, но император ответил:

      – У Сына Неба нет отца и нет матери![69] В прежней жизни я соблюдал Десять заветов и в награду за это стал повелителем десяти тысяч колесниц[70]. Отчего же столь пустячному делу не свершиться по моей воле?! – И вскоре высочайшим указом назначил день свадьбы. Тут уж и государь-отец был бессилен что-либо изменить.

      С той поры как вдовствующая императрица узнала об этом, она только и делала, что заливалась слезами. «Если бы в ту осень, во 2-м году Кюдзю, когда скончался мой супруг-император, я вместе с ним растаяла бы росинкою в поле или, приняв постриг, удалилась от мира, мне не пришлось бы переживать сейчас подобное горе!» – сокрушалась она. Министр, ее отец, стараясь утешить дочь, говорил:

      – Только безумец перечит власти! Высочайший указ уже издан, значит рассуждать поздно. Надо поскорее отправиться во дворец. Кто знает, может быть, счастье нам улыбнется, ты родишь сына, станешь Матерью страны и меня, недостойного, будут почитать как государева деда. Это будет лучшее исполнение дочернего долга и великая подмога мне, старику! – так говорил он, она же в ответ не проронила ни слова.

      В эти дни, рассеянно водя кистью по бумаге, сложила она стихотворение:

             Не тонут в протоке слова,

      как плавучий бамбук, —

      теченьем уносит молву о завидном уделе,

      об этой повинности тяжкой…

      Неизвестно, как прослышали люди об этих стихах, но их передавали из уст в уста, и все жалели бедную женщину.

      Вскоре наступил день отъезда во дворец. Министр-отец и другие придворные провожали невесту согласно церемониалу, с особой пышностью разукрасив карету, но она не спешила ехать, ибо свадьба эта была ей вовсе не по душе. Только когда стемнело и наступила глубокая ночь, позволила она усадить себя в карету.

      Так вступила она в императорские чертоги, поселилась во дворце Прекрасных Пейзажей и преданно служила государю, советуя ему посвятить все помыслы управлению страной.

      В тех покоях, во дворце Сисиндэн[71], Небесном Чертоге, есть раздвижные перегородки, на которых нарисованы мудрецы и святые[72]. На одних, как живые, изображены И Инь, Ди Улунь, Юн Шинань, Тайгун Ван, Жань Лисяньпэн, Ли Цзы и Сыма; на других – длиннорукие и длинноногие страшилища-люди и китайские кони на полном скаку, а в зале Демонов – полководец Ли, как живой[73]. Прекрасные картины! Недаром сам Оно-но Тофу[74], правитель земли Овари, семь раз переписывал на них надпись! И еще есть там, говорят, во дворце Прохлады и Чистоты, раздвижная перегородка, на которой в давние годы Канаока из Косэ[75] написал предрассветную луну над далекой горной вершиной. Как-то раз покойный

68

Император Дзимму — легендарный японский император. Согласно японской мифологии по велению богини Аматэрасу сошел с неба на землю и в 660 г. до н. э. основал японский императорский дом, став первым «земным» повелителем Японии.

69

У Сына Неба нет отца и нет матери! – Цитата из китайского сочинения «История северных династий» («Бэй ши»), созданного в эпоху Тан Ли Яньшоу.

70

…стал повелителем десяти тысяч колесниц. – Заимствованное японцами метафорическое название императора, принятое в Древнем и средневековом Китае.

71

Сисиндэн – парадный дворец в дворцовом комплексе Запретного города в столице Хэйан, букв.: «Небесный Чертог», т. е. обитель «Владыки Неба», императора.

72

…нарисованы мудрецы и святые. – Далее перечисляются герои (некоторые из них – легендарные) древней истории Китая: И Инь – мудрый советник иньского государя Тан-вана (эпоха Инь – 1401–1122 гг. до н. э.); Ди Улунь – добродетельный сановник времен правления позднеханьского императора Чжан-ди (75–88); Юн Шинань – мудрый советник танского императора Тайцзуна; Тайгун Ван – наставник чжоуского государя У-вана, содействовавший свержению жестокого деспота последнего иньского государя Чжоу (Синя) и победе У-вана (XI в. до и. э.); Жань Ли-сяньшэн – один из «Четырех белобровых старцев», четырех мудрецов Ханьской эпохи: Ли Цзы – министр и сподвижник танского императора Тайцзуна; Сыма – комментаторская традиция не установила личность этого персонажа.

73

…а в зале Демонов – полководец Ли, как живой. – Военачальник Ли Гуан, служивший при ханьском императоре У-ди (годы правления – 141–87 до н. э.) и отличившийся многократными победами над племенами сюнну (гуннов) на северо-западных границах Ханьской империи. На ширмах, изображающих Ли Гуана (находящихся не во дворце Небесный Чертог, как ошибочно указано в тексте «Повести», а во дворце Прохлады и Чистоты), изображен популярный сюжет – Ли Гуан стреляет в камень, по ошибке приняв его за лежащего тигра.

74

Оно-но Тофу (иначе – Митикадзэ из рода Оно; 896–966) – знаменитый каллиграф.

75

Канаока из Косэ — основатель средневековой школы живописи, преимущественно религиозного (буддийского) содержания (IX в.). Легенда гласит, что конь, нарисованный им в храме Ниннадзи в г. Хэйан, каждую ночь оживал и носился по окрестностям.