Повесть о доме Тайра. Эпосы, легенды и сказания

мир так устроен, что юные девушки уходят в монахини, зачем же их престарелой и слабой матери беречь свои седины?

      И сорока пяти лет от роду она приняла постриг, обрила голову и вместе с обеими дочерьми всеми силами предалась Будде, молясь о грядущей жизни.

             Вот миновала весна,

              да и лето уже на исходе,

      Ветер прохладный подул,

              об осенней напомнив погоде.

      Время Ткачихе-звезде

              с Волопасом воссоединиться[55].

      Время желанья писать

              на летучем листке шелковицы.

      Волны Небесной реки

              для такого листка не преграда —

      Станет веслом рулевым,

              и другого Ткачихе не надо…

      К западу солнце спешит

              и за Черной горою садится.

      Путь его скорбно следят

              в одеяниях ветхих черницы.

      «Там, где гряду облаков

              озаряет закат, догорая,

      Нас ожидает она,

              благостыня заветного рая.

      Радости Чистой земли

              мы познаем в рождении новом,

      Чужды соблазнам мирским

              и греховным телесным оковам…»

      Но от деяний своих

              не уйти – и порою вечерней

      Слезы монахини льют

              о погрязших в пороке и скверне.

      С наступлением ночи, заперев бамбуковую калитку, мать и дочери возносили молитву Будде при свете тусклой лампады, как вдруг кто-то тихо постучал в дверь.

      Монахини испугались.

      – О горе, не иначе как злой дух Мара[56] хочет помешать нашим смиренным молитвам! Кто навестит нас глубокой ночью в этой хижине, сплетенной из веток, в глухом горном селении, куда и днем-то никогда никто не заходит? Эту тоненькую дверцу легко сломать, даже если мы ее не откроем… Ничего другого не остается, как отворить дверь и впустить пришельца. Пусть он не пощадит нас, пусть лишит жизни – что ж, умрем, непрерывно взывая к будде Амиде, на которого мы возлагаем все упования, крепко веря в его священный обет![57] Если же, услышав наши молитвы, явился за нами святой посланник, он возьмет нас с собой в Чистую землю… Скрепимся же духом и усерднее возгласим святые молитвы! – Так, ободряя друг друга, они отворили дверь, и что же? – то был не демон, в дверях стояла Хотокэ!

      – Кого я вижу! Предо мной госпожа Хотокэ! Сон это или явь? – воскликнула Гио.

      И Хотокэ, утерев слезы, ответила:

      – Если я расскажу вам все без утайки, боюсь, вы не поверите мне, подумаете, будто я лгу, будто все это я только сейчас придумала: но и молчать я не в силах, ибо не хочу, чтобы вы считали, будто мне неведомы долг и чувство! Поведаю же обо всем по порядку… Все началось с моего непрошеного прихода в усадьбу князя, когда меня чуть было не прогнали и возвратили лишь потому, что вы замолвили за меня словечко А я, вместо благодарности, осталась в усадьбе, – увы, беззащитная женщина,

55

Время Ткачихе-звезде с Волопасом воссоединиться. – В седьмой день седьмой луны по лунному календарю отмечался праздник двух звезд – Волопаса (звезда Вега в созвездии Орел) и Ткачихи (звезда Альтаир в созвездии Лира), когда эти звезды максимально сближаются. Древняя легенда китайского происхождения повествует о любви Ткачихи и Волопаса, разлученных по воле Небесного владыки, недовольного тем, что, выйдя замуж, Ткачиха перестала ткать небесную парчу (облака). Отныне им разрешалось встречаться лишь один раз в год, переходя через разделяющую их Небесную реку (Млечный Путь) по мосту, который, слетаясь, образуют для них сороки, сочувствующие влюбленным.

56

…злой дух Мара… – Злой демон Мара (санскр.) смущает душу верующих, чтобы помешать им обрести рай.

57

Священный обет Амиды. – Будда Амида (санскр. Амитабха) – властитель рая. Этот рай находится в неизмеримой дали на западе и именуется Чистой землей (яп. Дзёдо) в противовес земному миру, полному скверны. Среди сорока восьми священных обетов Амиды особенно популярным был восемнадцатый, в котором он поклялся принять в Чистую землю каждого, кто будет взывать к нему от чистого сердца. Эта идея послужила основой для возникновения отдельной буддийской секты «Дзёдо-сю» – «Учения (о) Чистой земле», окончательно сформировавшейся и ставшей весьма популярной в XI–XII вв. Буддийские доктрины, представленные в «Повести», почти целиком восходят именно к вероучению «Дзёдо-сю». В отличие от более ранних вариантов буддийского вероучения, «Дзёдо-сю» не требовало от верующих ни сурового послушания, ни богатых жертвоприношений, иными словами, отличалось гораздо более общедоступным, если можно так сказать, «демократическим» характером, что и обеспечило этой разновидности буддизма популярность в народе.