Там, на той стороне. Стэнли Дж. Гриммс

что устал.

      – Ф-у-у-у-х!

      Эйверитт тяжело вздохнул и поставил чемодан на крыльцо. Он достал сигарету и положил в рот не поджигая.

      – Зря я так плотно поужинал, ну да ладно. У вас что там в сумке, печатная машина?

      – Пару костюмов, сменное белье, ботинки, да, пожалуй, и все.

      – И когда я успел постареть?

      Мужчина сел на ступеньку и пригласил Натана.

      – Давайте-ка немного посидим здесь.

      Натан присел на ступень ниже и посмотрел туда же куда и он.

      На темном полотне, сверкая серебром, рассыпались звезды, словно кто-то неаккуратный споткнулся и обронил их.

      – Не правда ли, небо сегодня особенно красиво? Не отвечайте, я это так, больше сам себе. – Он все-таки не выдержал и зажег сигарету, с наслаждением выдыхая клубы дыма.

      – Ну и, ну! Сам Натан Кэмпбелл сидит у меня на крыльце! Каких только не бывает чудес!

      Натан ухмыльнулся. Он сотни раз слышал подобные фразы при встрече. И никогда ничего не говорил в ответ.

      – Линда обожала ваши книги. Она могла целыми днями сидеть в кресле снова и снова перечитывая одну за другой. Они помогали ей отвлечься от болей в суставах. В какой-то степени… я даже благодарен вам.

      – А вы? Читали что-нибудь?

      – Мне больше нравились фильмы. «Герои Келли», «Война Марфи», дайте подумать… ах да, «Крестный отец», на этом я вырос и спешу заметить, что хоть и не читал книжек, но все же неплохо преуспел. Каждому свое, мистер Кэмпбелл.

      Мистер Эйверитт замолчал, все также посматривая в небо. Натан впервые заметил, что правая рука мужчины слегка дрожит как в лихорадке.

      «Занятный городишка», – подумал Натан. Мужчина встретил его лично, у самого трапа самолета. Странно было то, что он был единственным пассажиром. Ему раньше не приходилось летать в подобные места. Уэллстон настолько мал, что его даже нет на карте штата.

      – Мистер Эйверитт, давно вы здесь?

      – С самого своего рождения. Вот уже седьмой десяток скоро. А я все еще помню, словно это было вчера, запах, который витал по комнатам с самого утра, когда матушка собиралась на работу. Можете себе представить, мистер Кэмпбелл? Запах пудры и горячих блинов. Если их смешать вместе, получается… я даже не могу придумать этому слово. Детство? Взять бы, да запихать его в банку и доставать, когда уж совсем все осточертело. Здорово я придумал?

      – А вы романтик.

      Все что Натан смог вспомнить, как все детство, с утра до вечера бегал по улицам Нью-Йорка и раздавал журналы. Приемная семья для него была работодателем, а он маленький щуплый работник, которому никак не удавалось сделать план.

      – Должно быть, у вас было счастливое детство, – добавил Натан.

      – Вот именно, счастливое. И я ни о чем не жалею, честно слово. Все что ни делается, все к лучшему. Ни капли сожаления на мою седую голову.

      – Вы хотели о чем-то со мной поговорить? – спросил Натан.

      Мистер Эйверитт огляделся с опаской, видно было, что сделал он это не нарочно, а словно и вправду ждал, что кто-то выскочит из кустов.

      – Пойдете-ка в дом, – предложил он, выбрасывая