Иисус моей веры. Аляска Мэд

и большая тетрадь. Рядом с согнутыми коленями находился закрытый блокнот в кожаном переплете. Я сел рядом с ним.

      – Почему ты ушла?

      – Почему ты пришел? Не люблю сократовские вопросы, но всеми нами что-то движет, да?

      Мне нечего было сказать, и я пожал плечами. Начал осматривать комнату. На стене в дальнем углу отражались преломленные небольшой призмой лучи уходящего за деревья солнца. Не слишком яркие, они были единственным светлым объектом. Рядом с арочным окном, выпирая из орехового пола, стояло грубое кресло табачного цвета. Поодаль от него спряталось пианино. Над казавшейся твердой постелью висела старая школьная доска, истертая до деревянных проплешин. На ней с помощью малярного скотча крепились несколько маленьких листков, а рама доски была исписана черной краской:

      Действуй на грани, сжигая мосты,

      И, не страшась последнего боя,

      Тело и разум свой унеси

      В вечность – смесь солнца и моря.

      Я задержал взгляд в этой части комнаты, так что повисло длительное молчание. Иисус заканчивала дописывать страницу в тетради, и я наконец решился возобновить диалог, спросив, чем она занимается.

      – Это к понедельнику. Ничего особенного.

      – А это, – я указал пальцем на доску, – тоже ты написала?

      – Да. Можешь подойти поближе.

      Я так и сделал. Неразборчивые издалека строчки превратились в четверостишия, каждое из которых дополнялось небольшими рисунками:

      По моим венам течет океан.

      Он не заменит утраченной крови.

      Все, что я делаю, – самообман.

      Все, что проходит, становится болью.

      Огонь горит ярко, но пламя сжигает.

      Время уносит все дальше мечты.

      Каждый твой миг все умирает.

      Но – что более важно – и ты.

      Северный ветер захочет забрать

      Все твои мысли о мире без стужи.

      Он здесь затем, чтобы лишь убивать

      Смертью забытые души.

      Все люди спят, и они беззащитны.

      Было, так есть и так будет всегда.

      Но в моих снах тихо кричим мы:

      Пепел как воздух, дым как вода!

      – Это чудесно, – я попытался быть честным.

      – Мартин, ты же не разбираешься в поэзии.

      – Да, но меня… Меня эти строчки трогают. Пепел как воздух, дым как вода?

      – Слоган саморазрушения.

      – Здорово, – я улыбнулся, не до конца понимая смысл.

      – Я закончила, и теперь мы с чистой совестью можем идти вниз, – Иисус захлопнула тетрадь и учебники, – надеюсь, последние строки возбудили в тебе призыв, – она запнулась в слове, – хотя для саморазрушения вдохновение никому не нужно.

      Мне захотелось что-то ответить, но за неимением подходящих слов я просто кивнул и подошел к двери. Выходя из комнаты, я заметил на полке черно-белую фотографию маленькой девочки и мужчины, стоящего на колене рядом с ней. Было крайне интересно узнать, кто эти люди, однако страх спросить заверил меня, что