28 дней. История Сопротивления в Варшавском гетто. Давид Зафир

Ты что-то слышал? – встревожилась я.

      – Да рассказывают тут всякое… недоброе, ох, недоброе…

      Он явно не хотел об этом распространяться.

      – Какое всякое? – прицепилась я. – Кто рассказывает?

      – Да эсэсовец один, с которым я дела веду.

      Мне по душе Юрек, но противно, что он проворачивает сделки с эсэсовцами. Впрочем, это сейчас не самое главное.

      – И что именно он сказал?

      – Ну он уклончиво выражался, но намекнул, что завтра нашей мирной жизни конец. – И Юрек, обычно такой жизнерадостный, горько рассмеялся. – Если эту жизнь можно назвать мирной…

      – Но что он имел в виду?

      – Не знаю… но жду худшего.

      Меня встревожило, что извечный оптимист Юрек воспринял эти кривотолки всерьез. В гетто то и дело возникали слухи, будто немцы всех нас собираются уничтожить. Дескать, им мало, что мы и так постепенно вымираем от голода. Но это были именно что слухи. И Юрек обычно не придавал им никакого значения.

      – Да не будет ничего такого, – возразила я. – Мы нужны немцам как рабочая сила.

      Множество евреев за сущие гроши вкалывали на фабриках, как рабы, производя для немцев всевозможные товары: мебель, запчасти для самолетов, даже форму для вермахта. Отказываться от такой выгоды – безумие.

      – Да, рабочие руки им нужны, – признал Юрек. – Но не четыреста с гаком тысяч.

      – Но они же и из других стран евреев сюда свозят, – не уступала я. – Зачем-то же это делается – убить их можно было и на родине…

      За последние недели в гетто прибыло множество евреев из Чехии и из самой Германии. Немецкие евреи польских сторонились. Считали себя выше нас. Многие из них своим могучим телосложением, светлыми волосами и голубыми глазами походили на немцев, некоторые даже были христианами, но им не повезло иметь какого-нибудь дедушку-еврея, которого они, быть может, никогда и в глаза не видели. Евреям-протестантам немцы даже разрешили привезти с собой пастора, который справлял богослужения в гетто. Каково им было, этим христианам? Ходили себе каждое воскресенье в церковь, а потом их враз выкинули из родных домов, заставили носить повязки со звездой и сослали в нашу дыру – только из-за пресловутого еврейского дедушки или бабушки. Ничего не скажешь: у их Иисуса, в которого они по-прежнему верили, своеобразное чувство юмора.

      – Да, было бы логично, – согласился Юрек, – расправляться с людьми сразу, на месте.

      – Но? – не отставала я.

      – У нацистов логика своя.

      Поневоле мне вспомнилось, как солдат ударил отца за то, что отец его не поприветствовал, а если бы поприветствовал – то все равно бы ударил. Да, логика у нацистов действительно своя, извращенная.

      И все-таки мне не хватало воображения, чтобы представить себе масштабы грядущей катастрофы. Так что я заверила Юрека – а главное, себя саму:

      – До этого не дойдет.

      Юрек натужно улыбнулся:

      – Тогда