Искушение. Трейси Вульф

Однако, когда я задаю этот вопрос, на меня обрушивается еще одно воспоминание. Я смотрю на Джексона, которого теперь явно обуял ужас. – Я встала между ним и тобой.

      – Да. – Его кадык конвульсивно дергается, а глаза, всегда темные, как беззвездное ночное небо, кажутся еще темнее и мрачнее.

      – У него был нож.

      – Вообще-то это был меч, – вставляет мой дядя.

      – Точно. – Я закрываю глаза и вспоминаю все.

      Мы шли по коридору.

      Я краем глаза увидела Хадсона с занесенным мечом. И встала между ним и Джексоном, потому что Джексон мой – и я должна любить его и защищать.

      Меч опустился.

      А затем… ничего. Это все, что я помню.

      – О боже. – Меня опять захлестывает ужас, когда в голову приходит новая чудовищная мысль. – О боже.

      – Все в порядке, Грейс. – Мой дядя похлопывает меня по плечу, но я уже начинаю подниматься.

      – О БОЖЕ! – Я отпихиваю свой стул назад, вскакиваю на ноги. – Значит, я умерла? Поэтому я больше и не могу ничего вспомнить? Поэтому все так пялились на меня в коридоре? Значит, вот оно что, да? Я умерла.

      Я принимаюсь ходить взад и вперед, мысли у меня разбегаются.

      – Но я все еще тут, с вами. И люди видят меня. Я что, призрак?

      Я тщусь уложить эту мысль в голове, но тут мне на ум приходит другая, еще хуже. Я резко поворачиваюсь и впиваюсь глазами в Джексона.

      – Скажи мне, что я призрак. Скажи, что ты не делал того же, что и Лия. Что ты не заточил какого-то беднягу в той жуткой, мерзкой темнице и не использовал его, чтобы вернуть меня. Скажи, что ты этого не делал, Джексон. Скажи, что я хожу по земле не потому, что ты проделал какой-то ритуал с человеческим жертвоприношением, который…

      – Притормози! – Джексон стремительно огибает мой стул и берет меня за плечи. – Грейс…

      – Я серьезно. Надеюсь, ты не последовал примеру доктора Франкенштейна, чтобы вернуть меня. – Я иду вразнос, понимаю это, но ничего не могу поделать с ужасом и отвращением, бушующими во мне, превращающимися в темную, ядовитую смесь, над которой я не властна. – Надеюсь, там не было крови. Или заклинаний. Или…

      Он качает головой, и его отросшие волосы скользят по плечам.

      – Я ничего не делал!

      – Стало быть, я все-таки призрак? – Я поднимаю руки и смотрю на свежую кровь, краснеющую на кончиках пальцев. – Но если я умерла, как у меня может идти кровь? Как я могу…

      Джексон мягко сжимает мои плечи и поворачивает лицом к себе.

      Потом делает глубокий вдох.

      – Ты не призрак, Грейс. Ты не умерла. И я уж точно не совершал жертвоприношений – ни человеческих, ни каких-то еще – чтобы вернуть тебя.

      Проходит несколько секунд, но его слова и серьезный тон наконец доходят до меня.

      – Не совершал?

      – Нет. – Он усмехается. – Нет, я не говорю, что не был готов это сделать. За эти четыре месяца я куда лучше понял, каково было Лии. Но у меня не было такой нужды.

      Я взвешиваю его слова, ищу в ответе какие-то увертки, сопоставляя его со вдруг ставшим отчетливым воспоминанием